Ричард Длинные Руки - барон - Гай Юлий Орловский

Левель сказал азартно:

– А дайте-ка мне!

Он вернулся с огромным топором, клинообразное острие приспособлено именно для пробивания самых толстых панцирей. Смит снова изменился в лице и задержал дыхание.

Удар, звон, топор едва не вылетел из рук Левеля. Шлем покачнулся, но удар нанесен правильно, шлем на камне. Послышался повторяющийся стук костяных шаров, как при азартной игре в бильярд: это все разом бросились смотреть и трескались головами.

Эбергард сказал с прежней бесстрастностью, под поверхностью которой угадывалось море чувств:

– Сэр Смит, в ваших руках настоящее сокровище. Любой шлем разлетелся бы вдрызг… Разве что меч сэра Ричарда нанесет ему ущерб, но все равно сомневаюсь.

Смит посмотрел на меня, я пожал плечами и обнажил меч. Все расступились и задержали дыхание. Первый удар я нанес едва-едва, проверяя на царапины, затем рубанул в треть силы, в полную силу, наконец ударил так, как если бы старался сразить злейшего врага.

Эбергард осмотрел шлем, передал Смиту.

– В ваших руках – сокровище! Смотрите, ни царапины.

Усы Смита встопорщились, как две могучие пики. Сейчас на них могли бы сесть не только синички, но и вороны. Он оглядел всех победным взором, я тоже улыбался и поздравлял, но намотал себе на ус, что даже мой меч может столкнуться с подобной защитой…

Все-таки провалился в короткий неспокойный сон, тут же пригрезилась темная стена, перегородившая мир. Сперва почудилось, что надвигается ливень, именно таким выглядит издали, когда из низких туч серая стена упирается в землю и вот так ползет, набирая скорость, пока не налетает с грохотом и шумом. Затем я с трепетом в груди ощутил, что стена не серая, а черная, как смола, но только без смоляного блеска, просто надвигающаяся стена темноты. К тому же нет никаких туч, чернота уходит в бесконечность, точно так же она уходит в глубь земли, пронзая ее насквозь.

Возможно, какая-то атомная буря, что зародилась во вселенной, и ее луч, шириной во много парсеков, задел этот край Галактики, но, скорее всего, что-то перемудрили местные земные маги, и вот теперь перед нами все цветет, за нами все горит… А потом горит уже и перед нами…

Черная стена надвинулась со скоростью экспресса. Я ощутил всесжигающий удар, что превратил меня не только в пепел, но и пепел сжег и развеял плазмой. Из груди вырвался вопль, я проснулся с бешено бьющимся сердцем и долго тупо смотрел в звездное небо, где с пронзительными криками носятся огромные твари, в бешеной злобе бросаются вниз, но силовой купол ограждающей молитвы отшвыривает, и они в бессилии сползают во тьму.

Эбергард сидит у костра, обнаженный меч на коленях, со стороны барьера из святой молитвы время от времени рычание, визг, рев, пыхтение.

Я осмотрелся, спросил Эбергарда:

– А где граф Мемель?

Он огляделся, пожал плечами.

– Наверное, отлучился по нужде. Зря, безрассудно выходить за черту.

Я прислушался, сказал негромко:

– А теперь слушайте меня очень внимательно. Все медленно отходим от костра. Тихо, как улитки, и медленно, как… ладно, другие улитки. Без шума вон к тому камню.

Граф Эбергард сказал напряженно:

– Сэр Ричард, мы выйдем за пределы защитного круга!

– Да, – ответил я. – Нам нужно за его пределы.

Он нахмурился.

– Я против. Я не поведу людей на гибель. К тому же Мемель…

– Мемеля ждать не будем, – отрубил я мрачно.

Он впился в меня злыми глазами.

– Почему? Что не договариваете?

– Мемеля ждать не будем, – повторил я как можно бесстрастнее, но твердо. – Если не хотите командовать своими людьми, поведу я. Кажется, догадываюсь, что они там удумали. Вы меня слышали? Все в полной тишине отходим!

Сэр Смит поднялся беспрекословно, обнаженный меч в руке, брат Кадфаэль вообще вскочил, пес проснулся и встал со мной рядом. Мы двинулись к мегалиту, Дилан и рыцари торопливо увели коней, а мы втроем засели за тем широким камнем. Вскоре послышался шорох, рыцари один за одним подходили, садились на землю. Я шепотом велел всем лечь, чтобы их силуэты нельзя было увидеть на звездном фоне, даже пригнувшись к самой земле.

Последним явился граф Эбергард, в лунном свете его лицо выглядело постаревшим, измученным, а складки на щеках превратились в ущелья. Не глядя в мою сторону, бросил свистящим, как змея, шепотом:

– Не знаю, что вы задумали, сэр Ричард…

В его голосе звучала неприкрытая угроза, я поежился, а вдруг просчитал действия противника неверно, а вдруг переоценил его коварство…

– Если ничем не рискуешь, – проговорил я, вслушиваясь в свои слова, – то рискуешь вдвойне.

Он прорычал:

– Что с Мемелем?

– Давайте предположим, – ответил я, – только предположим!.. что Мемель только что отправился к нашим преследователям. Он скажет, что мы сидим у костра, оградившись святым кругом. И что ни одно из их чудовищ не сумеет прорваться… Но я ему проговорился, глядя на муравья, что можно подрыться…

Эбергард, бледный как полотно, повернул голову в сторону костра, что догорает в полусотне шагов. Спасительная черта, за которую мы вышли, от нас в тридцати шагах. Вокруг все странно умолкло…

Земля вздрогнула, багровые угли внезапно взметнулись. На месте костра с ужасающим ревом поднялось нечто невероятное: исполинский безглазый червь толщиной в ствол столетнего дуба, на конце багровая дыра, в которой легко исчезло бы тело человека. Двигаясь с ужасающей скоростью, червь проглотил остатки костра вместе с нагретой землей, оставив яму, повертел отростком с зияющей пастью, а затем с той же ужасающей стремительностью метнулся в нашу сторону.

Рыцари ахнули, Червь ударился о незримую стену, сотворенную молитвой Кадфаэля. Бескостное тело расплюснулось на миг, он заметался, пытаясь найти выход из ловушки, я наконец сорвал дрожащими руками молот, замахнулся.

– Умри, тварь!

Молот улетел почти неслышно, без привычного шороха, или же все заглушают молитвы рыцарей. Червь снова метнулся в нашу сторону, молот ударил его с такой силой, что Червя отбросило к дальней стенке ловушки. Я выставил ладонь, шлепок, новый бросок. Молот снова с легкостью преодолел границу круга, мы услышали треск рвущейся плоти, Червь лишь бешено замотал головой, я поймал молот и швырнул снова.

Рыцари круглыми, как у сов, глазами смотрели, как я ловлю и швыряю молот. Червь в раздражении метался внутри круга, не в силах вырваться, я швырял и швырял, из червя начала сочиться светлая жидкость, если бы у него были кости, давно бы все переломал, но и так уже повредил какие-то нервные сегменты, Червь обезумел, бросается вслепую, но силовой барьер святой молитвы держит, держит…

Я уже начинал думать, что в конце концов забью Червя, как вдруг он начал укорачиваться, через пару мгновений отросток с распахнутой круглой пастью исчез в норе, и только тогда я со страхом понял, что так и не видел Песчаного Червя целиком: из норы он высовывался только кончиком!