Маршал Малиновский - Борис Соколов

Все попытки доставить боеприпасы и продовольствие на бронетранспортерах и танках окруженным были безуспешны.

19 мая немецкие войска взяли Кошницу. Обстрел советских войск не прекращался. Потери росли с каждым днем. В ночь на 20 мая окруженные пошли на прорыв. Вечером 19 мая советская артиллерия нанесла удар по немецким позициям восточнее Кошницы и в лесу западнее Дубоссар. Ночью остатки 203-й и 243-й дивизий вышли из окружения.

8-я гвардейская, 5-я ударная и 5-я гвардейская армии понесли большие потери. Более двух третей Ташлыкского плацдарма было отвоевано немцами, планы наступления на Кишинев были сорваны. Только германская 14-я танковая дивизия взяла в плен 3050 солдат и офицеров, захватила 7 танков и САУ, 447 пушек, 193 миномета, 380 пулеметов, 106 огнеметов и 102 противотанковых ружья. Потери одной только 8-й гвардейской армии составили более 30 тыс. убитых, пропавших без вести и пленных. 5-я Ударная армия потеряла более 20 тыс. убитыми, пропавшими без вести и пленными. Потери же 6-й немецкой армии в первой декаде мая составили 940 убитых, 371 пропавший без вести и 3377 раненых, а во второй декаде — 1405 убитых, 4389 пропавших без вести и 5817 раненых. Всего 16 299 человек, в том числе 2345 убитыми и 4760 пропавшими без вести. Соотношение безвозвратных потерь составило 7:1 в пользу немцев, а с учетом потерь 5-й гвардейской армии и других армий 3-го Украинского фронта наверняка приближалось к 10:1.

15 мая 1944 года принято решение о назначении Малиновского командующим 2-м Украинским фронтом, который считался сильнее 3-го Украинского и должен был сыграть решающую роль при наступлении в Румынии. Он покинул штаб 3-го Украинского фронта 20-го и вступил в новую должность 22 мая, когда его предшественника Конева назначили командующим 1-м Украинским фронтом. 3-й Украинский принял Федор Иванович Толбухин. До конца войны его и Малиновского фронтам предстояло воевать в тесном взаимодействии.

Румынское (молдавское) население Бессарабии советских воинов встречало настороженно, но сопротивления не оказывало и не спешило пополнять румынские войска в качестве добровольцев, уже чувствуя, что победа будет на стороне СССР. Хотя освобождение Красной армией особой радости не вызывало. Молдавское крестьянство, разумеется, несло на своих плечах тяжесть войны, но все же для него короткое возвращение румын стало передышкой между советскими поборами. За три года румынского правления в Бессарабии было собрано в виде налогов и реквизиций 417 тыс. тонн зерна, а с июня 1940 по июнь 1941, за первый год советской власти, государство взяло себе 356 тыс. тонн. Начиная с весны 1944 года вернувшаяся советская власть, еще до начала Ясско-Кишиневской операции и освобождения всей Бессарабии, выкачала из одной только разоренной войной Восточной Молдавии 480 тыс. тонн зерна.

Командующий 53-й армией генерал Иван Мефодьевич Манагаров так описывает свою первую встречу с Малиновским:

«12 июня Родион Яковлевич приехал в штаб армии вместе с членом Военного Совета фронта И.З. Сусайковым…

К тому времени в 230-м запасном армейском полку, который дислоцировался в районе города Котовска, скопилось более 20 тыс. человек. Половина из них была мобилизована в полосе армии в период наступления, остальные прибыли после излечения из госпиталей. Все они не имели оружия. Я просил командующего фронтом дать необходимое оружие и обмундирование для мобилизованных. Р.Я. Малиновский внимательно выслушал мою просьбу и обещал оказать помощь. Написали мы заявку на недостающее оружие и обмундирование и отправили в штаб фронта. Наверное, аналогичные заявки подготовили и другие армии фронта.

В скором времени состоялся такой разговор по ВЧ с командующим фронтом:

— Товарищ Манагаров! В Уманско-Ботошанской операции ваша армия наступала или отступала?

— Наступала, — отвечаю.

— Вы дали заявку на такую уйму различного оружия, как будто заново формируете целый стрелковый корпус. Я спрашиваю: куда вы дели оружие? Перед наступлением ваши войска были полностью вооружены. Приказываю: создать необходимое количество групп, обеспечить их транспортом и в полосе наступления на всю глубину до Звенигородки обшарить все рощи, кустарники, лощины и собрать все брошенное ранеными оружие. Считаю, что легкораненые должны приходить в армейские госпитали с оружием. Проверьте все госпитали. Необходимо привлечь для сбора оружия и население. Собранное оружие приведите в порядок. Ни одного автомата, ни одного пулемета не получите.

Я не был в обиде за внушение. Выполняя приказ командующего фронтом, мы собрали такое количество оружия, что смогли снабдить им бойцов, находившихся в 230-м запасном армейском полку».

Здесь характерно стремление Малиновского вооружить бойцов, призванных непосредственно в части, что должно было несколько повысить их шансы на выживание в бою. И кстати, какое-то количество винтовок он Манагарову, судя по всему, дал. Ведь он обещал не давать мобилизованным только автоматов и пулеметов.

Перед Ясско-Кишиневской операцией к Малиновскому приехала семья. Сын Роберт вспоминал: «Отец ушел на фронт в 1941 году и только в 1944-м, когда все уже шло к победе, пригласил нас приехать к себе, на фронт. Их штаб тогда стоял в Молдавии, в селе Балан. Из эвакуации мы приехали сначала поездом в Москву, а потом несколько дней ехали на машине: нас везли на ЗИС-101 с сопровождающим офицером — в Молдавию, мимо разгромленных городов и сел. Я хорошо помню, например, разрушенный Днепропетровск, улицы, заваленные кирпичами, среди которых был расчищен проезд.

Сам штаб был в сельской избе — жителей в деревне не было, поэтому все разместились в избах. Когда мы подъехали, отец нас уже встречал. Конечно, были объятия — все-таки не виделись больше трех лет. А потом мы где-то месяц там у него жили. Он постоянно ездил в войска на трофейном Opel Admiral. Эта машина без верха разгонялась до 150 километров в час, и его охрана на американских Willys жаловалась, что за ним не поспевает. Там было много трофейных и союзнических, в основном американских, машин, особенно грузовиков. Одну из них, старенький Mercedes, я даже научился водить.

Я помню, как отцу несколько раз звонил Сталин, поздно вечером домой. Он разговаривал с ним исключительно по-военному, никаких личных ноток, сентиментальностей не допускал. А за две недели до Ясско- Кишиневской наступательной операции нас отправили обратно».

9 сентября 1944 года Малиновский писал сыну Роберту:

«Дорогой Робусик! Ну как Вы доехали, наверное измучились в дороге, — теперь нужно отдохнуть хорошенько и скоро за учебу. Как себя чувствует Мама и как ее здоровье, — как Эдюня, он уже в школу пошел, теперь наверное меньше играет на аккордеоне. Теперь мы уже далеко забрались и разбили румын, чтобы не посягали на нашу родину. Тут как-то Робусик немцы меня немного подстрелили, но легко — пуля задела бок, а насквозь его не пробила, но теперь уже все зарастает и скоро совсем все зарастет, я этим только горжусь — так как пролить кровь за нашу советскую Родину это самая великая честь для военного. Крепко, крепко тебя целую, поцелуй крепко Маму и Эдика.

Твой Папа».

Характерно, что письмо адресовано сыну, а не жене. Похоже, с Ларисой Николаевной у Малиновского уже нарастало отчуждение. А аккордеон, на котором играл Эдуард, был румынским трофеем, законно приобретенным Родионом Яковлевичем у трофейной комиссии.