Аспект-Император. Книга 2. Воин Доброй Удачи - Р. Скотт Бэккер

Нелюди.

Столько чудес. Все они говорили о том, что у истоков их происхождения стоит его враг.

По причинам, которые он едва был способен постичь, экзальт-генерал задумался об осаде и нападении на Шиме в последнюю ночь Первой Священной Войны, когда вышел прогуляться от своего шатра к черным силуэтам Амбилика. Спасаясь бегством на улицах Святого города, он влез на фронтон древней мануфактуры, откуда смотрел, как аспект-император сражается с последним варваром-сишауримом. Их было пять, более могущественных, несмотря на грубость их искусства, чем самые совершенные адепты. Пять нечеловеческих фигур, парящих высоко над пылающим городом, глаза которых были устроены так, что они видели Воду-бывшую-Светом, были мертвым Анасуримбором Келлхусом.

Такова была сила человека, создавшего новый культ. Таково было его могущество. Тогда как он позволяет сомневаться в своей вере? Почему надежда и непоколебимая решимость обращаются в дурные предчувствия и грызущую тоску?

Воины Похода окликнули его, как всегда, когда он шел по внутренним проходам в лагере, но на этот раз он не ответил на их приветствия. Пройас буквально сбил с ног лорда Кураса Нантиллу, генерала сенгемийцев, на входе в Амбилику, настолько глубоко задумался. Вместо извинения он сжал ему плечо.

Наконец равнины отступили. И Великий Поход, итог его надежд и нелегкого труда, наконец-то ступил на легендарные земли, о которых говорилось в Святых Сагах. Наконец они вошли в тень мерзостного Голготтерата – Голготтерата!

После всех пережитых опасностей и лишений наступило время ликования. Ибо кто во всем мире мог бы противостоять мощи Анасуримбора Келлхуса?

Никто.

Даже мертвый Консульт в Мог-Фарау.

Тогда почему так колотится сердце?

Он решил задать этот вопрос. Решил забыть о собственной гордости и обнаружить все свои опасения…

Решил спросить Пророка, как он сам мог сомневаться в нем?

Но на этот раз аспект-император был в своей комнате не один. Он стоял, раскинув руки в стороны, пока два раба хлопотали вокруг него, одевая в пышные церемониальные одежды: костюм короля-завоевателя народа кетья из глубокой древности. Он состоял из длинной накидки, которая была завязана у щиколоток. Золотые наручи доспеха охватывали его предплечья, соответствуя таким же на голенях. На латах, прикрывающих грудь, поблескивали стоящие друг против друга киранейские львы. Высокий, сияющий, он будто сошел с древнего рельефа, если не считать двух голов демонов, висящих у него на поясе…

– Ты чем-то обеспокоен, – сказал Келлхус, широко улыбнувшись экзальт-генералу. – При всех своих стремлениях, при всей своей верности, ты остаешься прагматиком, Пройас.

Рабы продолжали свою бесшумную работу, затягивая ремни и шнурки. Аспект-император оглядел свой наряд, словно предлагая самого себя в качестве ничтожного образца.

– У тебя не хватает терпения овладеть инструментами, которыми ты не в состоянии немедленно воспользоваться.

Когда Пройас был ребенком, одной из его обязанностей было нести шлейф матери на публичных церемониях. Он запомнил из этого фарса только то, что все время наступал на длинный шлейф, спотыкался, сжимал его в руках, а он то и дело выскальзывал, потом снова ковылял следом за ним, а весь конриянский двор ревел от хохота вокруг него. И Келлхус также всеми возможными способами заставлял его чувствовать себя дураком, вечно спешащим вдогонку, вечно оступающимся…

– Если я оши…

Келлхус прервал его, положив теплую руку на плечо.

– Прошу тебя, Пройас. Я просто говорю, что мы сегодня вечером пытаемся разрешить земные вопросы…

– Земные вопросы?

Широкая улыбка показалась среди льняных кудрей бороды и усов на лице аспект-императора.

– Да. Правитель Нелюдей наконец ответил на наш призыв.

Земные, задумался Пройас, не означает низкие.

– Даже сейчас их посол ожидает здесь, в Амбилике, – продолжал Верховный Лорд. – Мы примем его в Палате Одиннадцати Вех…

Через несколько мгновений Пройас оказался поглощенным организационной суетой, которая всегда сопровождает жизнь под покровами власти. Рабы вымыли ему руки, почистили щеткой и надушили доспехи, смазали маслом и причесали волосы и бороду. Отчасти он всегда находил замечательной ту степень координированности действий, которая присутствует даже в самых простых и неподготовленных государственных делах. Имперский евнух, украшенный знаками отличия со всего Трехморья, провел его в проветренную Палату Одиннадцати Вех. Келлхус уже стоял на низком помосте, раздавая обычные инструкции небольшой группе приближенных. Эккину, волшебный гобелен, обрамлявший трон, поблескивал золотом на черном фоне. Заметив Пройаса, Келлхус жестом приказал ему встать рядом.

Мысли в голове у экзальт-генерала завертелись, когда он занял свое место рядом с троном и убедился, что ощущает, как исходящие от Эккину флюиды закручиваются в сложный, символический узел у него за спиной. Он никогда не мог постичь все значение Нелюдей для Похода, особенно после их распада, поскольку, какую бы силу они ни представляли сейчас, она была всего лишь осколком былой славы, и едва ли что-нибудь могло сравниться с мощью Великого Похода, по крайней мере, по его скромному, человеческому мнению. Но Келлхус сотнями, если не тысячами отправлял людей на смерть в своих беспрестанных попытках наладить контакт с Ниль’гиккасом: небольшие флотилии отчаливали от берегов Трех Морей к Зеуму, а оттуда шли в туманный Океан, направляясь к легендарным берегам Инжор-Нийаса.

Все ради того, чтобы заключить союз с королем, возраст которого перевалил за тысячу лет.

Еще один вопрос для нелегкого обсуждения.

Пройас посмотрел вверх, в сумрак высокого шатра. Горели только три светильника, казавшиеся маленьким островком света среди настолько погруженных в тень знамен, стен и панелей, что они казались призраками здания.

Рабы и распорядители удалились, унеся с собой ощущение суеты. Если не считать стоявших в тени стражников, расставленных по периметру палаты, они остались вдвоем.

– Я отправил в гарем бусы, – сказал Келлхус. – А ты считаешь моих жен безобразными…

Экзальт-генерал от ужаса зашелся в кашле.

– Что?

– Твой вопрос, – посмеиваясь, произнес Келлхус.

Он говорил странно теплым тоном друга, который всегда останавливается за несколько шагов на пути к покою, который приносит истина.

– Ты хочешь узнать, как можно допускать сомнения после стольких лет служения и стольких чудес.

– Я… не уверен, что понимаю.

– Вот причина, по которой люди предпочитают, чтобы их пророки были мертвы, Пройас.

Келлхус искоса посмотрел на экзальт-генерала, с любопытством приподняв одну бровь, словно спрашивая: «Понимаешь?»

И Пройас понял, осознал то, что и так всегда предполагал. Его осенило, что вопрос, который он хотел задать, был не вопросом, а прошением. Он не столько сомневался, сколько тосковал.