Написано кровью моего сердца. Книга 2. Кровь от крови моей - Диана Гэблдон

– Представляю, – согласился лорд Джон. – Опасные клиенты – один из рисков ее занятия. Но неужели у Джейн не нашлось других вариантов, кроме как пустить в ход разделочный нож? Во многих борделях, где обслуживают военных, следят за тем, чтобы проституткам… скажем так, не докучали чересчур. А мисс Покок, как утверждает подполковник Кэмпбелл, она… э-э…

– Ценный экземпляр, да. Была им.

Уильям нащупал кружку пива, к которой до этого не притрагивался, сделал большой глоток и закашлялся. Отец наблюдал за ним с некоторым сочувствием.

Отдышавшись, Уильям наконец сказал, не сводя глаз со сжатых кулаков:

– Джейн его ненавидела. А хозяйка не стала бы беречь сестру Джейн, этот мерзавец купил ее девственность.

Лорд Джон вздохнул и накрыл кулаки Уильяма своей ладонью.

– Ты любишь эту девушку, Уильям? – тихим голосом спросил он. Народу в таверне было мало, но достаточно, чтобы их разговор не привлекал внимания.

Уильям отчаянно качнул головой.

– Я… пытался защитить ее. От Харкнесса. Я… заплатил за ночь с Джейн. Даже не думал, что он вернется, а он, конечно же, пришел, – с горечью добавил Уильям. – Я сделал только хуже.

– Помочь им ты мог только двумя способами: либо женившись на ней, либо убив Харкнесса собственными руками. А убийство – не лучший выход из трудной ситуации, – с горькой иронией заметил Джон. – Оно влечет за собой сплошные проблемы, хотя с женитьбой дело обстоит еще хуже. – Он пошел к бару и вернулся с двумя дымящимися кружками горячего ромового пунша. – Выпей-ка. – Джон поставил пунш перед Уильямом. – Ты весь продрог.

Придя в таверну, Уильям занял столик в углу, вдалеке от огня, и его била такая сильная дрожь, что, когда он взял в руки кружку, по поверхности напитка пошла рябь. Пунш оказался вкусным – сладким и крепким, хотя в нем и чувствовались нотки лимонной цедры, а ром смешали с бренди. Он давно ничего не ел, и желудок сразу окутало теплом.

Пили молча. О чем тут говорить? Цивилизованными способами Джейн не спасти – не станет же он просить отца или дядю помочь ему с нападением и расправой? Во-первых, они на такое не согласятся. Конечно, они очень любили Уильяма, но при этом считали своим долгом помешать ему совершить какие-либо глупости, которые ни к чему хорошему не приведут.

– Все это ведь не зря, – тихо сказал лорд Джон. – Она спасла сестру.

Не в силах промолвить хоть слово, Уильям кивнул. Утром ему придется рассказать все Фанни, а что потом? Будет стоять рядом с ней и смотреть, как вешают Джейн?

Лорд Джон встал и без лишних слов пошел к бару за выпивкой. Когда он снова поставил на стол горячую кружку, Уильям посмотрел на свой напиток, затем на отца.

– Думаешь, что чертовски хорошо меня знаешь? – спросил Уильям с искренней нежностью в голосе.

– Думаю, да, Уильям, – тем же тоном ответил ему Джон. – Пей.

Он улыбнулся и, вставая из-за стола, похлопал отца по плечу.

– Может, так и есть. Увидимся утром, папа.

Я лежала в постели рядом с Джейми, сонно размышляя о том, под каким предлогом заставить миссис Вайзенхаймер сдать мочу. Она страдала от желчных камней, а от них самым эффективным средством среди моих трав была медвежья ягода – у мистера Джеймсона нашлись высушенные листья. Употреблять их нужно с осторожностью: в растении содержится арбутин, который гидролизируется в гидрохинон, действенный, но невероятно токсичный антисептик для мочевой системы. Зато… при местном применении он помогает осветлить кожу.

Зевнув, я решила, что не стоит заставлять Джейми тащиться ко мне в приемную и говорить с миссис Вайзенхаймер на немецком о ее моче. Просьбу он, конечно, выполнит, после чего будет не переставая напоминать мне об этом.

Я выбросила эту идею из головы и, перекатившись на другой бок, прижалась к Джейми – он, как всегда, мирно спал на спине и отреагировал на мое прикосновение: неуклюже погладил, крепче обнял и тут же снова уснул. Через полторы минуты раздался стук в дверь.

– Ifrinn!41 – Джейми вскочил, потер лицо рукой и отбросил одеяло в сторону. Я с недовольным стоном сделала то же самое, пусть и не так шустро, – выползла из кровати и стала на ощупь искать вязаные тапочки.

– Это, наверное, ко мне. – В такой поздний час приходили за медицинской помощью, а не по вопросам соленой рыбы или лошадей. Хотя в оккупированном городе всякое может быть.

Однако я никак не ожидала увидеть за дверью бледного и мрачного Уильяма.

– Мистер Фрэзер дома? – сразу спросил он. – Мне нужна его помощь.

***

Фрэзер тут же оделся, взял пояс с ножнами для кинжала и кожаным мешочком, закрепил его на талии. На нем было одеяние горцев – изношенный выцветший плед, который он перекинул через плечо.

– Пойдем в приемную моей жены, – тихим голосом предложил он, кивком показывая на тонкие стены с торчащими из-под штукатурки планками. – Там и расскажешь, в чем дело.

Уильям шел за ним по залитым дождем улицам, вода слезами текла по его щекам. Внутри же, под оболочкой из одежды, все будто высохло и затвердело, превратившись в цельный кусок страха. По дороге Фрэзер молчал и лишь пару раз хватал Уильяма под локоть, чтобы затащить в узкий переулок, когда из-за угла появлялся военный патруль. Он вжимался в стену и, стоя плечом к плечу Фрэзера, с изумлением ощущал плотность и тепло его тела.

Уильям вдруг вспомнил, как в детстве заблудился в тумане на пустошах Озерного края. Замерзший и напуганный, он провалился в скалистую лощину и так и лежал там, прислушиваясь к шелесту призраков, пока его не нашел Мак и не согрел своими объятиями.

Он поспешил выбросить эти мысли из головы, хотя, когда топот ботинок затих и Фрэзер выскользнул из укрытия, поманив Уильяма за собой, в сердце появилось что-то вроде надежды.

В небольшой приемной было темно и холодно, здесь пахло травами, лекарствами и засохшей кровью. Еще витал странный сладковатый запах, довольно знакомый… Точно, эфир. Мама Клэр и Дензил Хантер пользовались эфиром, когда оперировали его кузена Генри.

Фрэзер запер дверь изнутри. Нашел в шкафчике подсвечник, подал его Уильяму, оттуда же достал трутницу42 и быстро зажег свечу. Подрагивающий огонек выхватил отважные черты лица: длинный прямой нос и густые брови, широкие скулы, четкая линия подбородка. Чертовски странно видеть вблизи такое поразительное сходство, однако в тот момент Уильяма это даже успокаивало.

Фрэзер поставил свечу на стол, показал Уильяму на табурет, сам сел рядом на другой.

– Что ж, говори, – спокойно сказал он. – Тут безопасно, никто не услышит. Дело, как я понимаю, рискованное?