Прем Сагар - Лаллу Джи Лал

пена, посадил. Судама был измучен долгою дорогою, устал. Едва он лег на ложе, как мгновенно, радостный, уснул спокойно.

Тогда господь, призвав немедля Вишвакарму, так ему сказал: «Немедля отправляйся и построй для брахмана Судамы золотой дворец прекрасный, украшенный камнями самоцветными. В нем помести ты аштасиддхи[588] — наванидхи[589], чтоб ни одно желание не осталось не исполненным!» Едва такое слово тут сошло с уст господа, как Вишвакарма полетел туда и вмиг все сделал и вернулся. И, известив об этом Хари, он отправился в свои владенья.

Едва зажглась заря, Судама встал, омылся, дав дары и, совершив молитву, пуджу, пошел проститься с господом. Тогда шри Кришначандра джи не мог сказать устами ничего. Охваченный глубокою любовью, с ним простился, поклонился и отправился с себе домой. Дорогою он погрузился в размышления: «Как хорошо, что у шри Кришны джи я ничего не попросил! Ведь если б стал я у него просить, то, нет сомнений, он бы дал, но мог бы счесть меня за алчного и жадного! Ну, не беда! Жену я как-нибудь да успокою! Шри Кришначандра джи меня с такой высокой честью и почетом принял, увидев бескорыстие мое! А это для меня-то целый лак![590]» Махарадж! С такими мыслями Судама шел в свою деревню. И что же видит он? Ни места нет такого, ни тех развалин хижины! Стоит там город, подобный граду Индры. При виде города, Судама джи в великом горе молвил: «О, господи! Зачем ты это сделал? Одно мученье было, ты дал еще другое! Куда девалася отсюда хижина моя? Куда девалася жена? Кого же мне спросить и где искать?»

Сказавши так, Судама подошел к воротам и у привратников спросил: «Кому принадлежит дворец прекрасный этот?» Тогда привратник отвечал: «Судаме джи, он друг шри Кришначандры джи!» Когда, услышав это, Судама что-то захотел сказать, то из дворца, увидевши Судаму, супруга вышла вдруг его с подругами своими, одетая в прекрасные одежды, в украшеньях, украшенная с головы до ног и с чудным бетелем во рту, благоухая ароматом, к супругу подошла.

И под ноги постлала шелковый ковер

И так ему сказала, опустив свой взор:

«Что ж ты остановился? Следуй во дворец!

Подумай только, сколько тут у нас чудес!

Едва ты удалился, Вишвакарма — к нам!

И в миг дворец построил, милый мой Судам!»

Махарадж! Услышав это все из уст своей супруги, Судама джи вошел немедля во дворец. Увидев множество богатств, он впал в глубокую печаль. Супруга вдруг спросила: «Господин! Все люди радуются ведь богатства получая, а ты так опечалился. Какая этому причина? Благоволи сказать мне, сделай милость, дабы сомнение ушло с души моей!» Судама молвил: «О, милая, ведь майя — чаровница, обманщица она! Весь мир она очаровала, чарует, будет чаровать, обманывать! И ежели господь мне дал богатство, в любовь мою он не поверил значит! Когда я у него просил? Зачем он дал мне? От этого моя душа в печали!» Супруга молвила: «Господин! Ты ни с какою просьбою не обращался сам к шри Кришначандре джи! Для проникающего в сокровенное открыты все сердца! В моей душе стремление к богатству было, господь его исполнил. Ты не волнуй себя в душе другими мыслями!»“

Поведав это сказанье, шри Шукадева джи сказал царю Парикшиту: „Махарадж! Всяк человек, который будет слушать иль рассказывать другим сказанье это, никогда не будет горя знать, когда придет он в мир; в последний час свой он пойдет на жительство в Вайкунтху“.

Так гласит глава восемьдесят первая „Спасение Судамы от бедности“ в „Прем Сагаре“, сочиненном шри Лаллу Лалом.

Глава 82

Шри Кришначандра джи с ядавами посещает Курукшетру

Шри Шукадева джи сказал: „Царь! Теперь я расскажу тебе, как наш господь пошел на Курукшетру! Ты прилагай вниманье, слушай, как шри Кришначандра джи и Баларам джи со всеми ядавами некогда отправились на Курукшетру очиститься от осквернения затменьем солнца“. Царь сказал: „Благоволи рассказывать, я со вниманьем буду слушать!“

Тогда шри Шукадева джи продолжал: „Махарадж! Однажды получивши вести о затменьи солнца, шри Кришначандра джи и Баладева джи пошли немедля к Уграсене и сказали: «Махарадж! давно уж не было затменья, теперь оно случилось! Коль в эту парву[591] ты пойдешь на Курукшетру, совершишь там омовенье, то совершишь великое святое дело. Написано ведь в шастрах: „На Курукшетре все дары давайте, творите добрые дела, и вы получите тысячекратную награду!“» Услышав это, ядавы спросили у шри Кришначандры джи: «Махарадж! Как сделалася Курукшетра такой великою святыней? Сделай милость, благоволи нам это объяснить!»

Шри Кришначандра джи сказал: «Слушайте! Был некогда великий риши Джамадагни[592], благочестивый, мудрый и подвижник славный. И было у него три сына. Из них был старшим Парашурам[593]. Он принял отречение от мира, оставил дом, ушел на гору Читракут[594], там поселился он и подвиги творить стал в честь Садашивы джи. Когда родились сыновья, то Джамадагни риши, покинув дом свой, принял отречение от дел мирских и, удалившись в лес с супругою своей, стал подвиги творить. Его супруги имя — Ренука. Она отправилась однажды пригласить к себе свою сестру. Ее сестра была супругою царя Сахасрарджуна. Услышав приглашенье, гордая сестра Ренуки, супруга Сахасрарджуна царя, расхохоталась и сказала: „Сестрица! Коль сможешь пропитать нас с нашим войском, приглашай; не то уж лучше и не приглашай“.

Махарадж! Услышав это, Ренука ни слова не могла сказать и, молча встав, вернулася домой. Увидев вдруг ее печальной, Джамадагни риши вопросил: „Что с тобой, что ты расстроена?“ Махарадж! Как только он ее спросил, Ренука разрыдалася и рассказала об всем. А Джамадагни риши, выслушав свою супругу, так сказал ей: „Добро! Не медля отправляйся и пригласи свою сестру со всею ратью!“ По повелению супруга своего Ренука вновь отправилась к сестре и пригласила всех. Ее сестра сказала господину своему: „Мы со своею ратью завтра отправляемся все на обед к святому Джамадагни риши!“ Услышав это от супруги, царь засмеялся и сказал: „Добро!“ и замолчал. Когда зажглась заря, то Джамадагни встал, пошел к владыке Индре и выпросил у Индры Камадхену. Потом пошел и Сахасрарджуна позвал. И царь пришел с своею ратью. Джамадагни риши накормил всех досыта.

Насытившись со всею ратию своей, царь Сахасрарджун устыдился и так сказал себе в душе: „Откуда он достал в одну лишь ночь съестного столько, чтоб накормить