Все на продажу - Кэндес Бушнелл

Она попыталась подоткнуть под себя полу халата. Газета притягивала как магнит. Прошло две недели после появления номера со знаменитым заголовком: «Модель? Писательница? Шлюха?» Некоторые говорили, что это напоминает непревзойденный заголовок: «В топлесс-баре найдено безголовое тело». Впрочем, сюжет обладал тем, что репортеры называют убойной силой: в нем были деньги, секс, власть, как в кино, а в центре, как главная героиня, — красотка, рекламирующая нижнее белье. В газетах по-прежнему печатали материалы об этом скандале, превращая его в нескончаемую «мыльную оперу», но публике хотелось больше и больше, как будто у нее не было других забот. Но таково еще одно нью-йоркское правило: беда одного человека — это победа другого (пусть даже сводящаяся к тому, чтобы быстро поймать такси в час пик дождливого дня); чей-то позор становится развлечением для миллионов.

В каждом номере газеты красовалась фотография Джейни, словно существовал их неисчерпаемый источник. Однажды ее фотографии заняли целую страницу: была представлена вся ее история манекенщицы, с первых шагов, что, по мнению Мими, еще больше ее компрометировало. Впрочем, в номере, лежавшем на стуле, героем фоторепортажа была уже не Джейни, а молодой чернокожий в модных очках, не слишком большой умник с виду. Мими прищурилась и сумела прочесть его имя: Скутер Мендельсон.

Ей не обязательно было читать «Пост», чтобы понять, о чем речь. Она заняла в кресле более удобную позу. Джордж весело рассказывал ей эту историю, утверждая, что это «один из замечательных моментов в бизнесе». Мими готова была согласиться, что для него это замечательный момент. Истинным героем был этот Скутер Мендельсон из Бруклина, уже выдвинутый Джорджем на одну из ведущих должностей в «Парадор пикчерс», что стало для Скутера большой неожиданностью — в двадцать один-то год! Но у Джорджа были на его счет далеко идущие планы: он говорил, что Скутер-олицетворение нравственности, которой «Парадору» раньше так не хватало.

По словам Джорджа, Комсток пал не потому, что платил женщинам за несуществующие сценарии, а из-за того, какими способами он пытался это скрыть. Как ни странно, если бы Комсток платил женщинам больше — по 100, 200, даже 300 тысяч, — то скорее всего вышел бы сухим из воды. 100-300 тысяч — стандартная цена киносценария; для кинокомпаний привычное дело заплатить автору и утереться, не получив готовый сценарий. Но когда Комсток вздумал продать часть своей компании и бухгалтеры занялись подсчетами, необычная цифра (30 вместо 300 тысяч) привлекла их внимание, и они запаниковали. Юридический отдел стал рассылать письма, но ни одна из дам не выполнила требования — зачем? Они ведь резонно полагали, что им платят за секс…

А потом, продолжал свой рассказ Джордж, раздуваясь, как индюк, к нему явилась со своим письмом Джейни, чем и надоумила его купить компанию Джорджа: ведь самые удачные сделки заключаются тогда, когда покупатель располагает тайной информацией, которую продавец предпочел бы утаить. Тем не менее, заверил Джордж Мими, эта часть истории никогда не выплывет наружу, ведь он, Джордж, не желает, чтобы люди решили, будто он наживается на беде бедняжки Джейни Уилкокс, вызывающей у большинства сочувствие. Таким образом, о том, что Джейни обращалась к нему за помощью, известно только ему да ей, а также Мими…

То, что дело с «постельными сценариями» выплыло наружу, не имело никакого отношения к Джорджу. Виноват был исключительно сам Комсток Диббл: если бы он сознался в жульничестве, а не попытался перехитрить Джорджа Пакстона, то газеты ни за что ни о чем не пронюхали бы.

По словам Скутера Мендельсона (а Джордж поведал рассказанное им Мими), за два дня до совещания, посвященного предстоящей продаже компании, Комсток Диббл вызвал к себе в кабинет Скутера, тогда помощника ассистента, не более того. Он так сильно потел, что залепил себе всю голову бумажными салфетками. У себя в кабинете Комсток всегда был очень грозен, а в последние две недели стал попросту ужасен: он даже довел до слез своего несгибаемого рекламного агента, человека пятидесяти пяти лет от роду, в свое время, как подозревали, якшавшегося с гангстерами. Скутер знал о слезах, потому что, посещая уборную по малой надобности, услышал шмыганье из кабинки, заглянул в нее снизу и увидел башмаки, по которым безошибочно опознал беднягу. Ясно, что в кабинет Комстока Скутер вполз ни жив ни мертв от страха.

— Имя! — гаркнул Комсток.

Скутер проработал в компании всего полгода, к тому же был слишком напуган, чтобы обидеться.

— Скутер… — пискнул он.

— Сможешь сделать титульный лист к сценарию? — пролаял Комсток.

— Конечно… — прошептал Скутер, не понимая, куда тот клонит.

— Хорошо. Вот тебе имена, вот названия. — Комсток сунул ему список женских имен. — Мне нужно, чтобы ты взял эти сценарии, — он ткнул пальцем в стопку у себя на столе, — оторвал от них обложки и сделал новые. Понял?

Скутер, естественно, не понял ровно ничего, но отказаться побоялся.

— И чтоб новые обложки были другого цвета! — крикнул Комсток вслед Скутеру, торопившемуся из кабинета с охапкой сценариев.

На своем рабочем месте Скутер сделал все так, как велел Ком-сток, не рассуждая, тем более что вместе со всеми сослуживцами уже пришел к твердому заключению, что Комсток Диббл окончательно рехнулся. Последней в списке фигурировала Джейни Уилкокс, которую требовалось превратить в автора сценария «История модели». Он уже собирался снабдить сценарий «Чайнатаун» новой обложкой, и тут его наконец осенило. Имя Джейни Уилкокс, модели, он знал и в том, что она не сценаристка, был уверен. Поставить ее имя на титульном листе сценрия великого фильма было бы насмешкой над кинематографом. По словам Скутера, его это по-настоящему зацепило. Если бы его заставили надеть фальшивую обложку на сценарий фильма «Шоу-герлз», он бы глазом не моргнул.

Оставив препарированные сценарии на столе помощницы Комстока в конце рабочего дня, Скутер отправился домой. «Чайнатаун» не выходил у него из головы, поэтому он взял фильм напрокат и заел его несчетными мини-пиццами. Все его существование было подчинено кино, фильмы были для него всем, святыней, ибо придавали человеческой жизни смысл. С детства, когда мать повела его на картину «Уолл-стрит», он мечтал попасть в кинобизнес. И вот Скутер в него попал, и ему была невыносима мысль, что он сделал что-то нехорошее, ведь Комсток поручил ему незаконное дело!

Он достаточно насмотрелся кино и понимал, что должен принять решение. В кино неспособность к выбору правильного решения кончалась для героев бедой. Его, чего доброго, уволят или, хуже того, навсегда лишат возможности работать в кинематографе — вот ужас-то! Значит, надо кому-то все рассказать — но кому?

За просмотром «Чайнатауна» Скутер вдруг вспомнил о продаже «Парадор пикчерс». Это держали в секрете, но весь офис знал о предстоящих переменах, потому что каждый дрожал за свое место. Он не мог вспомнить фамилию человека, приобретавшего компанию, но в памяти всплыло название его фирмы — «Смагма». Он запомнил его из-за зловещего звучания, напоминающего о злых силах из фильма о Джеймсе Бонде…