Анахрон-2 - Елена Хаецкая

Такое направление мыслей Сигизмунда подогревало еще одно обстоятельство. На второй день после возвращения в разговоре с Викой Сигизмунд еще раз назвал дату: 14 ноября 1984 года. Вика вдруг спросила:

— Слушай, Морж, а ты не боялся встретить там самого себя?

— Я об этом как-то не думал, — признался Сигизмунд.

— Странно. Это ведь один из парадоксов путешествия во времени. Столько книг написано. Герой убивает собственного дедушку и так далее…

— Когда я был там, — медленно проговорил Сигизмунд, — я вдруг понял, что все это лажа.

— Что лажа?

— Все эти парадоксы. Лажа. Я не могу объяснить, почему. Просто я знал это. И знаю.

— Так все-таки что ты делал 14 ноября 1984 года? Я имею в виду — в ПЕРВЫЙ раз.

— Неужели ты думаешь, что я по датам помню… — начал было Сигизмунд и вдруг осекся. — Блин!

Конечно же он помнил эту дату. Поначалу даже думал отмечать ее как свой второй день рождения. И чтобы не забыть, на следующий день, 15 ноября 1984 года, записал ее на стене гаража. Красным карандашом. И конечно же забыл.

В тот день, 14 ноября 1984 года, на восемнадцатом километре Выборгского шоссе он едва ушел от лобового столкновения с «Колхидой». Сигизмунд так и не узнал, почему грузовик вылетел на встречную полосу. Уже темнело. Впереди Сигизмунд видел фары. Затем «Колхиду» неожиданно понесло ему навстречу. Он помнил нарастающий рев, надвигающуюся массу грузовика, свист ветра — и стихающий вдали рев дизеля.

Сигизмунд проехал еще немного, потом выехал на обочину и остановился. Полежал лбом на руле. Покурил. Вышел из машины, побродил вокруг. Затем плюнул, сел за руль и поехал домой.

Трясти его начало уже поздно вечером, дома. Сигизмунд пошел к одному другу — в те годы у него еще оставались друзья — и нажрался.

Что же получается? А получается, что в тот день Морж подвис на ниточке. И бытийная масса у него была как у птички.

Черт! И спросить ведь не у кого! Посоветоваться не с кем! Что, к Никифоровичу на могилу идти, устраивать там столоверчение с вопрошанием?

Аспид ему, видите ли, в Анахроне являлся. Интересно, кстати, а что такого поделывал Аспид 5 марта 1953 года? Федор Никифорович говорил, что Сталин, вроде бы, в последние годы был очень недоволен группой Анахрона. Особенно после переноса злополучной овцы. Так что, может быть…

А что гадать? Тут-то как раз есть, у кого спрашивать. 5 марта 1953 года — такая дата, которую — кто пережил — помнят.

Разговор с матерью, вопреки ожиданиям, прояснил немногое. В день смерти Сталина дед пришел домой к вечеру. Взял со стола газету с портретом вождя и учителя в траурной рамке. Ангелина была заплаканная и испуганная. В доме торжественно-скорбно вещало радио.

Дед выключил приемник. Взял газету. Посмотрел на покойного теперь усача. Хмыкнул. Переоделся в пижамный костюм, а потом уселся за стол и неторопливо сделал из газеты шапку-треуголку. Нахлобучил ее на голову и проходил в таком виде весь вечер, к величайшему ужасу дочери. Ей казалось, что отец совершает святотатство, однако возражать ему не смела. По правде сказать, Аспида Ангелина боялась куда больше Берии.

С другой стороны, кто знает, какая опасность в тот день угрожала Аспиду? Дед ведь никогда ничего не рассказывал.

Так что можно предположить, что 5 марта 1953 года дед находился в таком же подвешенном состоянии, в каком пребывал его внук 14 ноября 1984 года.

Сигизмунд невнятно поблагодарил мать и, ничего не объясняя, положил трубку.

Виктория терпеливо ждала. Сигизмунд повернулся к ней и, увидев выжидающее выражение ее лица, вдруг разозлился. Похоже, Вика из тех, кто ради новой информации готов претерпевать любые неудобства, как моральные, так и физические. Потому и с карьерой распрощалась. И его, Сигизмунда, выходки терпит. А перед папашей Валамиром, старым хрычом, просто стелется. Колодезь в нем усматривает бездонный.

— Вика, — спросил Сигизмунд, — а у тебя бывало, чтобы ты чудом от смерти спасалась? Несчастный случай там какой-нибудь…

— Нет… А, был! — вспомнила Вика. — В 85-м году была в молодежном турлагере на Западной Двине. Как раз сухой закон начался, помнишь? Мы в пику Горбачеву добыли портвейна и нажрались до поросячьего визга, а потом купаться пошли. Там водовороты… Меня за волосы вытащили, инструктор откачивал рот в рот, все такое. Я потом в него влюбилась. А что?

— Да так, — сказал Сигизмунд. — Просто имей в виду. У меня тут гипотеза одна проклюнулась. Эмпирическая, так сказать. В общем, Вика, знай: ежели Анахрон тебя когда-нибудь сцапает, то скорее всего потащит тебя в 85 год. В тот самый день. Долго, скорее всего, не продержит. Так что захочешь поглядеть на своего инструктора — торопись. Впрочем, я не уверен, что тебя на Западную Двину закинет. Я в тот день был на Выборгском шоссе, а ВТОРОЙ РАЗ оказался здесь, неподалеку… Похоже, он слабо перемещает в пространстве. Выдыхается.

— Да? — спросила Вика. — А как он, в таком случае, перебросил сюда наших вандалов? Не жили же они на берегах Невы.

— Не знаю. Федор Никифорович говорил что-то о зонде-передатчике. Ну, зонд они туда запускали. Под идола замаскировали.

— Бред какой, господи!

— Бред, — согласился Сигизмунд. — Да только в этом бреду мы тут всем миром обитаем.

— А все-таки побывать бы в пятом веке! — сказала вдруг Вика. Аж слезы на глазах выступили. — Я ведь знаешь, о чем мечтала? Я ведь как думала? Запустим Анахрон — и…

— Шмотки возить? — спросил Сигизмунд. — Челноками? Туда — гонконговские калькуляторы да турецкие куртки, оттуда — золото и археологические раритеты…

— Сейчас по морде схлопочешь! — сказала Вика. — С ума сошел? Такой материал! Я бы видеокамеру купила! Ты не понимаешь…

— Да уж где нам, сиволапым… Кстати, меня перед тем как в соседних дворах приземлить, Анахрон, кажется, бросил-таки в твой любимый пятый век.

Вика вся напряглась.

— И как там? Что ты видел?

— Звезду видел. Склон оврага.

— И все?

— Да я там минуты три пробыл от силы. Да, еще гарью там воняло.

Вика расплакалась.

— Да что ты, в самом деле! — огорчился Сигизмунд. — Ну не могу я управлять этой железной дурой! Я-то в чем виноват? У тебя на руках четыре вандала и фракиец. Изучай, пока не унесло…

И тут Сигизмунда озарило. Он посидел с раскрытым ртом, потом проговорил медленно:

— Слушай, Вика. А ведь все сходится. Там ведь действительно гарью пахло.

— Ну и что? Костры?..

— Да нет, костры так не пахнут. Похоже, там все село пожгли.

— Кто пожег?

— Откуда я знаю, кто? Мне не доложились. Враги какие-нибудь. Были у вандалов враги?

— У всех были… Стой. Дед же рассказывал, что неспокойно у них в последнее время стало. Потому Вамба так и интересовался огнестрельным оружием, кстати. — Вика посидела, хмурясь.