Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры - Владимир Петрухин

Отсутствие сюжетных композиций в древнем славянском искусстве (его «аниконичность»[198]) представляет особую проблему: сюжеты черпались в искусстве соседей (о чем см. в следующих параграфах), с христианизацией — в византийской иконографии.

Массовыми культовыми памятниками на Руси были курганы, самый крупный из которых — Черная могила под Черниговом (ср. в главе IX), в инвентаре которого обнаружены древнейшие шедевры русского искусства, в том числе оружейного: два меча второй половины Х в.; рукоять одного из них с изогнутым вниз перекрестьем покрыта гравированным по позолоченному серебру узором из растительных завитков с петлевидным обрамлением. После совершения трупосожжения, как уже говорилось в главе IX, с кострища извлекли оба шлема и другие предметы вооружения. Затем возвели насыпь высотой около 7 м, на вершине которой сложили останки покойных вместе с доспехами, снятыми с кострища («трофей»). К ним присоединили два рога-ритона, бронзовую статуэтку скандинавского сидячего божка (рис. 40), железный котел, наполненный пережженными бараньими и птичьими костями (рис. 38). Серебряные оковки рогов (вокруг устья) украшены в технике чеканки, гравировки, позолоты и черни. На оковке одного из них растительный орнамент «венгерского стиля» (аналогия — декор так называемой сабли Карла Великого), на другом — тератологические мотивы и изображение двух лучников. Вслед за совершением тризны курганную насыпь досыпали до высоты 11 м.

Рис. 48. Малый ритон из Черной могилы (по: Петрухин 2007. С. 65)

Редкие на Руси изобразительные мотивы — зооморфные, в том числе скандинавский звериный стиль, «хватающий зверь» и т. п. и антропоморфные амулеты в виде «валькирий», мотивы человека между двух птиц[199] или животных обычно включены в орнаментальные композиции. Древнейший в русском искусстве сюжет усматривается в изображениях на оковке большого питьевого рога из жертвенного комплекса кургана Черная могила. Серебряные оковки малого ритона выполнены в технике чеканки, золочения, растительный орнамент — золоченые переплетенные пальметты на серебряном фоне — близок венгерскому декоративному стилю X в. (рис. 48). На большом ритоне в технике чеканки, золочения, чернения передана многофигурная композиция, центр которой представляет грифон, развернутый по геральдической схеме двуглавого орла (с пальметтой в середине; сходный мотив имеется на зерненой подвеске из гнёздовского клада и др.) и другие парные мотивы: два лучника меж двух птиц, два терзающих друг друга чудовища с хвостами, сросшимися в пальметту (рис. 49).

Рис. 49. Большой ритон из Черной могилы (по: Петрухин 2007. С. 67)

Еще И. И. Толстой и Н. П. Кондаков отмечали, что изображения выполнены в традициях «греко-восточного звериного стиля», фон на котором прочеканен в плоском рельефе фигуры зверей и лучников, позолочен и проработан и опущен пуансоном (как на серебряной посуде сасанидского производства: чаши из Афанасьевского клада на Каме, вторая половина VIII — первая половина IX вв.). Ободок оковки ритона украшен 10 пальметтами с чернью, воспроизводящими мотивы поясных бляшек, популярные как у степняков, так и у русских дружинников. Грифон изображен вплетенным в растительную вязь, которая связывает его с соседними фигурами — зверя с повернутой к голове грифона оскаленной мордой и орла (характерная черта древнерусского декоративного искусства, сохраняющаяся в тератологических мотивах на более поздних наручах XII в. и др.). Под лапами орла и грифона — изображения мелких животных: в них угадываются зайцы, традиционные жертвы в распространенном в «грековосточном зверином стиле» мотиве терзания зайца хищной птицей.

В этой тяготеющей к орнаментализму и симметрии композиции обнаруживается характерная асимметрия: грифон «связан» с птицей с одной стороны и с хищным животным — с другой. Этот центральный мотив композиции соответствует универсальному концепту «мирового дерева»: грифон объединяет небо и землю, представленные соответствующими зооморфными персонажами. Лучники располагаются меж двух птиц — петуха (домашней, земной) и орла (небесный хищник). На первый взгляд птицы и являются мишенями лучников. «Мишени», однако, не поражены стрелами, напротив, три стрелы разлетаются в стороны, одна направлена стреляющему лучнику в голову, повернутую в сторону от мишени (рис. 50).

Рис. 50. Композиция на большом ритоне из Черной могилы (по: Рыбаков 1949. С.48)

Б. А. Рыбаков, обративший внимание на мотив поражения лучника своими стрелами, нашел ему параллель в позднейшем русском фольклоре — в былине об Иване Годиновиче, где Кощей, похищающий возлюбленную Ивана Анастасию, стреляет во «врана», вещую птицу, но стрела попадает в самого злодея. У другого лучника, повернутого затылком к зрителю, отчетливо видна коса; если воспринимать человеческие фигурки как изображение пары — мужчины и женщины, то можно мультиплицировать интерпретации мотива похищения и т. п. (что и сделал Б. А. Рыбаков, предложив античный «календарный» вариант интерпретации — похищение Аидом Персефоны; ср.: Дудко 2009). Однако при первой интерпретации остается необъяснимым отсутствие главного героя Ивана в композиции. Кроме того, у лучника с косой нет стрел: может быть, как раз выпущенная им стрела поражает другого лучника (рис. 51).

Между тем многофигурные композиции, подобные изображению на оковке ритона, известны на синхронных памятниках, в том числе на византийском сигнальном «роге Легеля»: византийский мастер в резьбе по кости воспроизводит на фризах традиционные для искусства Евразии мотивы охоты (на оленя и льва), терзания (того же оленя хищной птицей), поединков, хищной птицы меж двух грифонов в центре композиции и др. Считается, что сюжетно эти мотивы передают в основном цирковые сцены. Ни стилистически, ни функционально сигнальный рог не представляет аналогии ритону из Черной могилы, но сходство отдельных изобразительных мотивов позволяет в духе «исторической школы» усматривать в нем чуть ли не конкретный образец, неумело скопированный русским мастером эпохи балканских походов Святослава, не сумевшим справиться с композицией (О. А. Щеглова).