Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

Больше он ничего не сказал.

К тому времени, как до них добрались полицейские и телеоператоры, Дрискилл сидел рядом с Томом Боханноном, прислонясь спиной к той же пальме. Он слишком устал, чтобы объясняться. Сказал, что просто вышел посмотреть, кто этот тип, и они разговорились, и до него дошло: господи, да это же он застрелил Тейлора.

Потом он ждал, пока вокруг суетились и спорили, что в чьей юрисдикции: полицейские, и агенты спецслужбы, и телевизионщики, и бригада скорой помощи, а он ждал, пока его отпустят посмотреть, как там президент, пока он боролся с изнеможением, заливавшим его, вбивавшим в песок, как палаточный колышек, он услышал, как звонит телефон, и стал оглядываться, соображая, какого черта, а потом понял, что звонок слышится из кармана. Он пропотел насквозь, и теплый вечерний дождик медленно пропитывал одежду, и он достал телефон из кармана дрожащей скользкой рукой.

– Алло?

Он чувствовал себя дурак дураком, при таких-то обстоятельствах. Но, может, это об Элизабет, он оставлял им свой номер.

Звонили не из больницы.

Он слушал.

Дрискилл

Экс-президент генерал Шерман Тейлор, умиравший на руках президента Чарли Боннера, не умер. На рассвете он был в операционной, подключенный к аппаратуре искусственного жизнеобеспечения, и упрямо цеплялся за жизнь. Его, по-видимому, спасла висевшая на шее Почетная медаль. Пуля убийцы, скользнув по ней, чуть отклонилась в сторону и оставила тонкую ниточку жизни, за которую генерал так упорно цеплялся. По всему миру люди, полагавшие, что после убийства Кеннеди видели всё, вынуждены были изменить свое мнение.

Морской пехотинец, погибший, если верить досье, то ли в Бейруте, то ли где-то в Африке десять, пятнадцать или семнадцать лет назад – смотря какой программе новостей верить, – выстрелил в генерала Тейлора, как раз собиравшегося обратиться к Демократическому съезду. Пуля прошла точно в шов между пуленепробиваемыми пластинами. Не случайность. Точный прицел. Вся история предполагаемого убийцы создавала немало сложностей. Звали его Том Боханнон, и ему, если бы он не погиб, должно было исполниться сорок пять или сорок шесть лет. Сирота, родом из Флориды или из Оклахомы, судя по досье, а может быть и из штата Вашингтон. Том Боханнон выполнял несколько заданий в группе спецназначения генерала Тейлора, и исполнял отлично, попал в плен в одной из стран с террористическим режимом, вынес страшные пытки и бежал, убив множество тюремщиков. О его личных отношениях с генералом Тейлором ничего не известно, существуют лишь несколько давних писем, написанных генералом, представлявшим подчиненного к наградам. Но, разумеется, человек, убивший генерала Тейлора, не был Томом Боханноном, поскольку Том Боханнон давно мертв. Так или иначе, убийца, кем бы он ни был, тоже мертв. Большинство склонялось к точке зрения, что он все-таки был Томом Боханноном, чье досье в свое время подчистили по известным только правительству причинам. Впрочем, может быть, и нет.

Второй морской пехотинец, опознанный как Флойд Мармот, убил убийцу Тейлора, защищая своего генерала – к такому выводу пришли средства массовой информации и представители правительства, анализируя весьма запутанную ситуацию, – после чего был сбит с ног и затоптан насмерть толпой делегатов, принявших его за соучастника покушения на генерала Тейлора. Следовало упомянуть, что добрая половина собравшихся в тот вечер в зале считала, что покушались на Боннера и что Тейлор погиб по ошибке.

Все это изложила «Сан таймс» в утреннем выпуске.

ПОКУШЕНИЕ НА ТЕЙЛОРА – В ЖИВЫХ ОСТАЛСЯ ОДИН БОННЕР!

Что именно собирался сказать генерал, осталось тайной для истории. На сей счет мгновенно возникли теории: одна утверждала, что он собирался предложить съезду выдвинуть его на президентский пост взамен погибшего кандидата Боба Хэзлитта, другая же с равной убежденностью уверяла, что он намеревался принять предложение президента Боннера и занять второе место в партийном списке.

«Чикаго трибьюн» под фотографией Боннера, баюкающего на руках раненого генерала, обошедшей всю мировую прессу, поместила подпись:

«ЭТО БОННЕР… ЗА НЕИМЕНИЕМ ЛУЧШЕГО!»

Шло, кажется, к тому, что у съезда остается единственный кандидат и он будет принят единодушным волеизъявлением, так что Чарли Боннеру пора готовиться к схватке за переизбрание на второй срок. Его обращения к народу ждали в тот же вечер или на следующий.

Я принял душ и просмотрел газеты, сидя перед кондиционером, а потом позвонил старому другу Эллери Ларкспуру.

Он отозвался:

– Ох, кто бы это мог быть?

– Это я, Ларки. Можно к тебе заглянуть?

Он замялся:

– Что-нибудь особенное, Бенджамин?

– Очень даже особенное.

– Тогда ладно. Конечно, заходи.

Ларкспур, как персона заслуженная и приближенная к президенту, располагался на одном с ним этаже. Я постучал, и дверь мне открыл собиравшийся выходить секретарь.

– Привет, Бен, – тихо проговорил он. – Ну и вечерок! Я видел тебя по телевизору, там, под пальмой… просто сюр!

– Несомненно, – признал я. – Как Ларки, держится?

– Скажем так: он обладает огромным запасом смирения и стойкости. Ведет себя так, будто ничего не случилось. Он неподражаем!

– Или псих, – предположил я.

– О такой возможности я не подумал. – Секретарь ухмыльнулся и проскользнул мимо меня в коридор.

Я вошел в просторный номер со стеклянными стенами, выходящими на озеро, на Международный центр съездов Эрни Бэнкса и на высотные башни чикагского района Луп. Тяжелые белые шторы были раздвинуты, окна распахнуты, и чудесный ветерок продувал обе комнаты. Далеко внизу шумел фонтан «Марлоу», а в небе еще висели остатки ночного тумана. Облака выглядели такими белыми и пышными – хоть ножом режь. Я постоял перед открытой балконной дверью. Листья пальмы чуть склонялись над белым столом и шевелились на ветру.

Ларкспур был одет в невероятной мягкости и девственной чистоты кремовый махровый халат. Нагрудный кармашек украшал темно-синий герб. Пояс завязан узлом. Под халатом – босые ноги, а через плечо – такое же кремовое полотенце. Свежевыбрит, волосы приглажены расческой. Темные очки в тяжелой черной оправе, в каких много лет назад снимался в «Дольче вита» Мастроянни. Бывают вещи, которые никогда не выходят из моды. Белый стол устелен газетами, среди них доставленные самолетом «Вашингтон пост» и чикагское издание «Нью-Йорк таймс». Рядом накрытое серебряной крышкой сервировочное блюдо и тележка, полная грязных тарелок и бокалов.

– Бенджамин. Сядь. Ты после вчерашнего выглядишь основательно выжатым. Ешь. Все, чего душе угодно, найдешь на столе или на тележке. Заказ сделан в припадке мотовства. Знаешь, когда земля уходит из-под ног, лучшее, что можно сделать, это позаботиться о себе. Доказать себе, что ты еще жив, что ты среди выживших.