Агентство "Золотая пуля"-3. Дело о вдове нефтяного магната - Андрей Константинов

— Он знакомый… близкий… или, как сейчас говорят, бой-френд моей дочери, — выдавливала Лена одно слово за другим. — Мы должны были сегодня встретиться. Он живет здесь рядом, через мост. Марина, я одна боюсь возвращаться в квартиру. Пожалуйста, побудь со мной рядом до приезда милиции.

— Постой, а зачем тебе понадобилось встречаться с этим Иннокентием?

— Понимаешь, я стала замечать, что у них с Лизой не все гладко. Последнее время они стали часто ссориться. Лиза ходила как в воду опущенная, часто плакала, но со мной не откровенничала. Вот я и хотела с ним поговорить, выяснить, в чем дело. Пришла, дверь не заперта, и он там лежит… А ведь они собирались пожениться…

— Лена, про их ссоры — милиции ни слова! Учти, ты мне ничего не говорила, а я ничего не слышала. Поняла?

— Как скажешь, — вздохнула Лена. — Никогда не думала, что попаду в такой переплет. Одна надежда на тебя.

Перспектива лицезреть труп на ночь глядя, надо сказать, мало меня порадовала. Я с детства боюсь покойников. Вид человека, покинувшего этот мир, вызывает у меня почти мистический ужас. И сколько я себя ни убеждала, что это всего лишь отжившая плоть, от которой теперь уже столько же вреда, сколько и проку, брезгливость и страх не проходят. Но Лена, начитавшись наших новелл, похоже и вправду поверила в мой детективный талант. Ударить перед ней в грязь лицом я не имела права.

— Подожди, я только предупрежу сына, — покорно сказала я.

* * *

Иннокентий лежал в прихожей рядом с расставленной стремянкой, на верхней ступеньке которой я заметила электрическую лампочку. «Все понятно, — подумала я, — менял лампочку, упал и не очнулся». Молодой человек, а бой-френду Лизы Черкасовой на вид можно было дать не больше 25 лет, лежал в такой неестественной позе, что помощь врача совершенно очевидно ему была уже не нужна.

Лена, оказавшись в квартире, немедленно рухнула на стул и зарыдала в голос:

— Кешенька, что же это такое?! Как же мы без тебя теперь… А ведь какой красавчик был…

«Ох уж эти мне актрисы, — подумала я. — У них никогда не поймешь, когда они играют, а когда живут реальной жизнью…» Впрочем, слушая Ленины причитания, я не могла отделаться от ощущения, что самую малость она все же переигрывает.

Кеша и впрямь был необыкновенно хорош собой. Рослый, крепкий, с прямым носом, большим, ярко очерченным ртом. На шее поблескивала золотая цепь. Я пододвинула к себе консоль с телефоном и набрала «02».

До приезда милиции я успела уложить Лену в кровать, напоив ее валерьянкой, и провести первичный осмотр места происшествия. Руководствуясь исключительно соображениями профессионального долга, я заглянула в карман Кешиной кожаной куртки, висевшей в прихожей, и раскрыла стоявшую на консоли рядом с телефоном барсетку. В сумочке я обнаружила толстую пачку зеленых банкнот. Я уже хотела было засунуть ее обратно, как вдруг заметила, что держу в руках купюры по одному доллару.

— Он всегда крутым хотел казаться, — послышался у меня за спиной жалобный Ленин голос.

Мне стало неудобно оттого, что она застала меня роющейся в вещах ее несостоявшегося родственника.

— Лиза говорила, что у него никогда не было много денег. Он брал сто долларов и разменивал по одному, чтобы впечатление производить. Доставай, что там у него еще? — ободрила меня Лена, заметив мое замешательство. — Может, поймем, кто его так невзлюбил… смертельно.

В барсетке, помимо документов и денег, я нашла упаковку презервативов.

— Я точно знаю, что с Лизой он этими штучками никогда не пользовался, — всхлипнув, заметила Лена. — Он говорил, что хочет ребенка.

Из потайного кармашка барсетки я извлекла несколько фотографий молодых красивых женщин.

— Знаешь кого-нибудь из них? — спросила я у Лены.

Черкасова отрицательно качала головой, один за другим откладывая снимки.

— Знаю только ее, — с горькой усмешкой сказала Лена, протягивая мне фотографию собственной дочери. — Я догадывалась, что она у него не единственная.

— А теперь, Лена, пока не приехала милиция, посмотри, не пропало ли что-нибудь из квартиры, — скомандовала я, на минуточку вообразив себя Анастасией Каменской.

— Я уже посмотрела, все на месте. Вот только галстучного зажима нет, а след на рубашке остался. Мы с Лизой привезли его из Лондона. Не бог весть что, но все-таки — голова дракона с двумя маленькими брюликами-глазами.

Я решила, что зажим мог отскочить и завалиться куда-нибудь, когда Кеша падал со стремянки. Тщательно обследовав все закутки в поисках дорогой Лениному сердцу вещицы, мы столкнулись с необходимостью передвинуть труп, чтобы выяснить, не придавил ли Иннокентий собой ювелирное изделие. Превозмогая брезгливость и страх, мы перекантовали окоченевшее тело. Зажима так и не нашли, зато извлекли из-под правой Кешиной ноги красную женскую перчатку-крагу.

— Твоя? — спросила я Лену. Актриса отрицательно покачала головой. — Может, Лиза забыла?

— Нет, это исключено, — испуганно сказала Лена. — Елизавета терпеть не может красный цвет. Она считает его вульгарным.

В дверь позвонили. Лена бросила на меня затравленный взгляд и пошла открывать милиции. Я последовала за ней, и, пока она возилась с замками, незаметно спрятала красную перчатку в карман своей меховой курточки от Стефании Сарье, висевшей в прихожей.

Оперативников было трое — молодые, симпатичные, циничные, Один из них узнал Елену Черкасову, правда, не по театральной сцене. Он вспомнил, что видел ее в рекламных роликах, где задорная блондинка с потрясающей фигурой при помощи бульонных кубиков делает счастливой семью из трех человек и одной собаки породы фокстерьер. Опознание актрисы сопровождалось комплиментами и восторженными улыбками. Присутствие остывающего Кешиного тела поклонников таланта актрисы ничуть не смутило, несмотря на то, что Леночка, давая показания, не стала скрывать, что погибший, выражаясь языком протокола, был сожителем ее дочери. Она прекрасно знала, что у нее и у Лизы железное алиби — в сегодняшнем спектакле Лена играла главную роль, а Лиза участвовала в массовках. Мать и дочь весь вечер были на сцене, где их могли видеть сотни зрителей.

Разглядывая меня, оперативники напрасно морщили лбы и почесывали коротко стриженные затылки.

— Расслабьтесь ребята, — просто сказала я им. — Я в кино не снимаюсь, я Ленина приятельница и сотрудник Агентства журналистских расследований.

Последнюю фразу я произнесла с особым пафосом, пусть мальчики взбодрятся и не абы как отнесутся к расследованию преступления.

* * *

Как ни странно, вечер, проведенный в обществе актрисы, оперативников и криминального трупа — сотрудники убойного отдела ничуть не сомневались, что рана на Кешиной голове нанесена тупым тяжелым предметом — не отразился на состоянии моей нервной системы. Я не мучилась бессонницей и кошмарами, и на следующий день, отдохнувшая и преисполненная оптимизма, появилась в родном Агентстве. Охранник сказал, что ключи от кабинета забрала Горностаева. Я поспешила к ней, гадая, что заставило вечно опаздывающую Валентину прийти ни свет ни заря. Горностаева сидела в гостевом кресле и с завидным аппетитом один за другим поглощала из литровой банки пупырчатые корнишоны. Ах вот оно что! Мои подозрения нашли наконец-то вещественные доказательства!