Карты в зеркале - Орсон Скотт Кард

«Может, у меня и впрямь галлюцинации», — подумал он. Эта мысль его испугала.

Агент ФБР вернулся через час.

— От чего погиб Мейнард? — спросил Рюбен, вскочив.

— Ни от чего, — ответил тот. — Он просто не может быть мертв. То есть он мертв, конечно, — тут же поправился агент, заметив вспыхнувшую в глазах Рюбена надежду. — Но мы так и не поняли, от чего он умер. Он в отличной форме. Молодой. Никаких ран.

— И все-таки он мертв, — сказал, входя в комнату, еще один сотрудник ФБР.

Раньше Рюбен никогда его не видел.

— Это босс, — объяснил агент, — он хочет с тобой потолковать.

Босс улыбнулся. Рюбен нет. Агент ФБР вышел.

Рюбен и босс потолковали, и в ходе беседы Рюбен догадался, что в южной Юте ничего не произошло, что намечавшаяся операция врагов была либо отменена, либо проведена так искусно, что никто ничего не заметил. В ФБР просто не знали, за что ухватиться, ведь к ним попали микрофиши и это должно было что-то значить?

— Есть идеи? — спросил босс.

— Вы меня об этом спрашиваете? — поинтересовался Рюбен.

— А что, здесь есть еще кто-нибудь? — спросил босс.

— И каких великих идей вы от меня ждете, если сами изо всех сил стараетесь скрыть, что в Энтерпрайзе ничего не случилось и что вы в полной растерянности?

Боссу стало не по себе.

— А ты, оказывается, умеешь читать между строк, — пробормотал он.

— Чего вы там бормочете? — поинтересовался Рюбен.

— Так, ничего, просто от удивления, — ответил босс. — В нашем деле башковитые парни попадаются раз в двадцать лет. Гораздо чаще встречаются задавалы, или обманщики, или конгрессмены.

— Тогда давайте обменяемся секретами, — предложил Рюбен, почему-то испытывая к боссу чуть меньше презрения, чем ко всем остальным людям.

— Давай, — согласился босс.

— Вы первый, — сказал Рюбен.

— О'кей. — Босс вздохнул. — Итак, из раздела «совершенно секретно». Ты прав, в Энтерпрайзе ничего не произошло, хотя все говорило о том, что там должно что-то случиться. Тогда мы подумали, что или они засекли тебя — но тогда непонятно, какого черта сегодня в парке состоялась их новая встреча, — или это была просто подстава и нас нарочно навели на Энтерпрайз, чтобы мы отправились туда, в то время как все будет происходить в другом месте. Если последнее верно, мы ищем иголку в стоге сена.

— И вас интересуют мои идеи, — сказал Рюбен.

— Ты сам предложил обменяться секретами.

— Ладно. Может, это и подстава, как вы выразились, но вовсе не для того, чтобы вы не заметили, как где-то происходит нечто важное, а для того, чтобы вы не заметили, что нечто уже произошло.

Босс с интересом посмотрел на него.

— Ты о чем?

— О том, что вы бегаете туда-сюда — и сегодня, и завтра, снова и снова, пытаясь обнаружить приземлившегося врага, — и не замечаете, что он уже здесь и проворачивает свои дела прямо у вас под носом.

Босс явно заинтересовался еще больше.

— Если они на такое способны, чего же они ждут?

— Не знаю, — ответил Рюбен. — Может, их пока не очень много и им нужно создать организацию. Или они не слишком сильны и хотят разделить нас, а потом уже властвовать. Не знаю. Но я думаю, они здесь. — И Рюбен рассказал боссу, что женщина в парке никогда не прикасалась к коробке от Ауэрбаха. — А как погиб Мейнард? Мой пес. Всего лишь укусил ее и упал замертво.

— Интересная теория, — сказал босс. — Она все очень хорошо объясняет, чего-нибудь эдакого заковыристого мы и ожидали. За исключением одного.

— Чего же?

— Нам все известно об этой женщине. У нее есть свидетельство о рождении, куча родственников. Ее не могли внедрить, потому что ей уже исполнилось тридцать, когда появились вражеские корабли. Извини, но это обычная предательница, вполне заурядная и земная.

— А собака ее когда-нибудь прежде кусала? — спросил Рюбен.

— При чем здесь это?

— При том, что если человек может убить пса, не оставив ни ран, ни ушибов, вообще ничего, — это не обычный человек. Ее изменили, понимаете?

Босс улыбнулся.

— Очень хорошо, Рюбен. Мы все проверим.

Рюбен покачал головой.

— Пообещайте мне кое-что.

— Что именно? — спросил босс. — Некоторые обещания я просто не вправе давать.

— Пообещайте рассказать о результатах.

Рюбен направился к выходу, но остановился возле Мейнарда. Мертвый пес выглядел скверно, и мальчик не погладил его.

— Хочешь, мы позаботимся о нем? — спросил босс.

— Да, — ответил Рюбен.

Три месяца спустя ему рассказали о результатах. Как Рюбен и заявил в свой минувший день рождения, год оказался для него удачным. Он встретился с президентом Соединенных Штатов, который пожал ему руку и вручил медаль; впрочем, это не произвело на Рюбена особого впечатления. По всей стране в газетах появились фотографии мальчика, вместе с фотографиями завербованных врагами людей, за которыми он следил; это тоже не вызвало у Рюбена ни малейшего душевного трепета.

А кроме того, он вернулся домой.

Отца это явно не обрадовало. Рюбен заметил, что на дверях всех спален появились новые замки, но просто подумал: «Ну и черт с тобой!» Он подолгу наедине разговаривал с матерью — просто чтобы позлить отца. Они часто ссорились, Рюбен с отцом. И мать понимала мальчика ничуть не лучше, чем прежде. Но все равно переезд не только позволил ему послать к дьяволу опостылевшую казенную квартиру, но имел и другие светлые стороны.

Выяснилось, что враги очень умны, что они похожи на что-то вроде разреженного болотного газа. Их было всего шестеро, и им пришлось захватить человеческие тела — тела любопытных, которые подошли слишком близко, — чтобы иметь возможность хоть что-то делать на Земле. Оказавшись в человеческой оболочке, враг погибал вместе с гибелью оболочки. Поэтому расстрельная команда (в полном соответствии с законом Юты) решила проблему вражеского вторжения. Корабли продолжали кружить вокруг Земли, но спустя несколько месяцев их обстреляли с «шаттлов» тяжелыми ракетами. Защита кораблей, еще несколько месяцев назад работавшая безотказно, теперь бездействовала, и корабли рухнули в Саргассово море.

Только в свой тринадцатый день рождения Рюбен по-настоящему понял, до чего же удачным оказался для него прошедший год. В этот день у него отобрали красную карточку. Теперь он, как и все, должен был носить деньги и на все спрашивать позволения. Но он не слишком огорчался. В этом было даже что-то забавное.

Назавтра после дня рождения отец с матерью повезли его в парк. Когда они уже сидели в машине, отец вспомнил о кинокамере.