Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945 - Анатолий Александрович Александров

сразу же приступил к делу. Обстановка на фронте существенно отличалась от доложенной Цейтцлером в южной Ставке фюрера. Отстраненный от командования Линдеман был намного ближе к истине. Соотношение сил представлялось ему устрашающим - 8:1 в пользу русских [6].

Невзирая на сложность ситуации в полосе 16-й армии, генерал Фриснер руководствовался указаниями Верховного Главнокомандующего. В своем приказе от 5 июля он особо подчеркнул, что перед группой армий «Север» поставлена задача: «Удержать фронт при любых обстоятельствах и войти в соприкосновение с группой армий «Центр».

Все попытки штаба группы армий «Центр» наладить боепитание окруженной под Минском группировки срывались авиацией Советов. Утром 5 июля командующий ею Мюллер направил в штаб Моделя радиограмму: «Сбросьте с самолета хотя бы карты местности. Или вы уже списали нас?» Ответа на нее не последовало. Моделю было уже не до них.

Бои на Западе приобретали затяжной характер. Попытки союзников прорваться к Кану отражались 7-й армией и танковой группой «Запад». Хотя сил для защиты позиций у Кана и Сен-Ло не хватало, ОКВ по-прежнему не решалось усилить их за счет 15-й армии фон Зальмута в полосу 7-й армии.

Когда 8 июля Гитлер возвратился в Главную Ставку, на него обрушился шквал «неотложных звонков» с Восточного фронта. Настойчивее других был фельдмаршал Модель. Главный вопрос: «Как быть с окруженной под Минском группировкой его армий?»

Гитлер выслушал «своего любимца» и приказал: немедленно прибыть в «Вольфшанце» с докладом. Такой же приказ получил и генерал Фриснер. У него тоже имелись неотложные вопросы по резервам.

Оперативное совещание 9 июля Гитлер проводил при ограниченном круге лиц. Фриснер, Модель, Грейм, Дениц. Повестку дня фюрер определил четко: стабилизация положения в центре Восточного фронта. Вопрос об отводе группы армий «Север» обсуждению не подлежал, так как это невозможно сделать летом без больших потерь, что наглядно подтверждал опыт 4-й армии Типпельскирха под Минском. Кроме того, отвод группы армий «Север» с боевой техникой потребует не менее месяца.

Первым получил слово фельдмаршал Модель:

- Мой фюрер! Вы поручили мне командование группой армий «Центр» в период самого глубокого кризиса, который когда-либо имел место на Востоке. Потери моих войск на фронте от Полоцка до Бобруйска невосполнимы. Я не уверен, что смогу оказать помощь войскам, блокированным у Смолевичей. Решение о переброске в районы Вильнюса и Пуховичей шести дивизий группы армий «Северная Украина» ставит целью не допустить прорыва Советов к границам рейха и к Балтийскому морю.

- Нельзя допустить вторжения Советов в пределы Восточной Пруссии, Модель! - привстал за столом Гитлер. - Это будет иметь огромное политическое значение.

- Нужны силы, мой фюрер, - отчеканил Модель. - Нарастает опасность перехода русских в наступление южнее. Маршал Конев держит наготове три танковые армии. Я вынужден обратить ваше внимание, мой фюрер, на неотвратимость большого решения по группе армий «Север» генерала Фриснера. Иначе ОКВ не решить задачу по стабилизации Восточного фронта в центре.

И следующий доклад генерала Фриснера грешил констатацией опасностей, нависших над его войсками в случае перехода русских в наступление:

- Выполнение приказа ОКВ об установлении связи с войсками фельдмаршала Моделя без танковых резервов, мой фюрер, невозможно. Переброшенные мною в район Дриссы силы не в состоянии закрыть брешь, образовавшуюся из-за отхода 3-й танковой армии. Маневр войск Рейнгардта создал большевикам предпосылки для удара на Даугавпилс, в тыл 16-й армии Лаукса, и далее на Ригу.

- И этого тоже нельзя допустить, Фриснер, - отрешенный взгляд Гитлера скользнул по карте. - До 17 июля в группу армий «Центр» из Германии и Норвегии будет переброшено девять дивизий, в том числе танковая дивизия СС «Герман Геринг» и мотобригада «Вертхерн».

Гросс-адмирал Дениц начал доклад безапелляционно:

- Прорыв русских к Балтийскому морю, где бы это ни произошло, у Риги или у Тильзита, мой фюрер, неизбежно приведет к катастрофическим последствиям не только для сухопутных войск, но и для военно-морских сил. Господство ВМС на Балтике обеспечивает транспорт железной руды из Швеции и хрома из Финляндии. На Балтике рейх строит подводные лодки. Наша последняя позиция - это позиция у Локсы и боны «Назгорн».

- Дальше рубежа Локса - Тапа - Тарту, генерал Фриснер, не должна отходить группа «Нарва», - Гитлер дважды провел пальцем по карте. - Передайте Грассеру, что это мой последний приказ!

- Для этого важно владеть островами на Балтике, - продолжал гросс-адмирал Дениц. - Если же русские прорвутся в Литву и Восточную Пруссию, то позиция на Финском заливе потеряет для нас свое значение.

К 12 июля войска группы армий «Центр» были отброшены на рубеж Алитус - Гродно - Слоним - Пинск. Отчетливо проявились намерения противника прорваться к Белостоку и Бресту. Связь с группой армий «Север» отсутствовала.

Кризисная ситуация стремительно нарастала и в полосе обороны группы армий «Север». Фриснер направил в «Вольфшанце» личное письмо Гитлеру.

К исходу 13 июля кризис на отдельных участках Восточного фронта перерос во всеобщий.

Продолжала нести ощутимые потери группа армий «Центр». Прекратила существование Вильнюсская группировка 3-й танковой армии. Войска 3-го и 2-го Белорусских фронтов пробились к Гродно и завязали бои на его ближних подступах. Достойных ответов на эти опасные выпады Москвы в «Вольфшанце» никак не находилось.

Середину дня 13 июля «фюрер» посвятил работе с документами. Фельдмаршал Кейтель представил на подпись два проекта, и оба они без всяких замечаний были подписаны Гитлером: «Указ фюрера о командной власти в зоне боевых действий на территории империи» и «Указ фюрера о сотрудничестве партии и вооруженных сил в зоне боевых действий на территории империи».

Вслед шеф-адъютант генерал Шмундт доложил фюреру о двух «оперативных документах»: «Памятной записке» министра вооружений Шпеера и письме командующего группой армий «Север» Фриснера.

Самоуверенности Шпеера можно было только позавидовать. Он изложил программу, позволяющую выполнить задачу поставок более совершенного оружия, и в течение трех месяцев преодолеть кризис.

Сложнее получилось с письмом Фриснера. Оно привело Гитлера в ярость. Фюрер вновь подтвердил Шмундту свою антипатию к «слезливому генералу», заявил о намерении отстранения его с поста, приказал вызвать «обреченного упрямца» в Главную Ставку для доклада и… объявления приказа.

Гитлер подчеркнуто строго сказал:

- Генерал Фриснер! Вы прислали мне письмо с угрозами. Я считаю, что, если командир роты, получив от комбата приказ, с которым не согласен, подаст рапорт о болезни, это будет выглядеть как самый не военный поступок. Что было бы с нами, если бы каждый вспоминал о своей болезни, как только дела начали идти не так, как ему нравится?

Генерал Фриснер сдержанно возразил:

- Мой фюрер! Никаких угроз в моем письме нет. Это несовместимо с