Рим. Прогулки по Вечному городу - Генри Воллам Мортон

Буллы иногда бывали столь изысканны, написаны таким странным готическим шрифтом, известным как ломбардский, без знаков препинания, что приходилось посылать вместе с ними и транскрипцию, и такая форма написания была упразднена Львом XIII лишь около шестидесяти лет назад.

Все знают, что папа после избрания получает новое имя, но что буллы он подписывает своим прежним именем, — знают далеко не все. Это единственный случай, когда он его использует. Этого имени и не слышат в Ватикане, пока папа не умрет, и его камерарий, приблизившись к постели, три раза тихо не назовет усопшего по имени, которое тот носил, прежде чем стать папой.

Одна из самых тщательно охраняемых комнат в Ватикане — это канцелярия, где хранится большая печать, или bulla, которой скрепляются все акты Церкви. Всякий, кто окажется рядом с этой комнатой, не представив убедительного объяснения своему присутствию там, рискует оказаться отлученным. Печать — тяжелый металлический штамп, несколько футов высотой, приводимый в движение рычагом, оттиск же — изображение смотрящих друг на друга святого Петра и святого Павла в профиль, а также имя действующего папы.

Золотые печати, которые часто использовались монархами в их переписке с Ватиканом, редко применялись папской канцелярией, хотя иногда такое случалось. Самый ранний пример — письмо, отправленное Львом X, жалующее Генриха VIII титулом «Защитника веры».

9

Конструкция собора Святого Петра поддерживается семьей акробатов, передающих друг другу эту священную обязанность из поколения в поколение и заработавших имя sanpietrini. Их тренируют не бояться любой высоты, они лазают по стенам собора или качаются в люльках между колоннами под самым потолком. Мне рассказывали, что это зрелище не хуже, чем упражнение на трапеции без лонжи. В обязанности sanpietrini также входит копать могилы папам, и, как я уже говорил, нескольким из рабочих, облеченным особым доверием, были поручены раскопки под алтарем. В прежние времена многие из них жили со своими семьями на крыше, и там, в тени купола, все еще можно увидеть их дома.

Начальство sanpietrini располагается рядом с ризницей, и однажды, зайдя туда, я был поражен, увидев на дверях одной из комнат королевский английский герб под кардинальской шляпой. Разумеется, все это не могло принадлежать никому, кроме Стюартов, но их присутствие здесь очень удивляло меня, пока мне не сказали, что несколько лет назад двери спасли, когда сносили старый дом рядом с ризницей, и поместили туда, где они сейчас находятся. В доме с 1751 года жил кардинал герцог Йоркский в бытность его протопресвитером собора Святого Петра. Мне было радостно узнать эту новость. Я не думал, что можно наткнуться на доселе неизвестное упоминание о Стюартах в наши дни.

Я зашел в контору, чтобы узнать кое-что об освещении купола. Это — высшее проявление ловкости и проворства Sanpietrini. Хотя колокола собора Святого Петра сейчас звонят благодаря электричеству, sanpietrini просто ужаснулись, когда я спросил, зажигают ли они свет, щелкнув выключателем. Ни один истинный римлянин и, конечно, ни один член команды sanpietrini не смог бы вынести даже мысли, что собор Святого Петра может быть освещен бездушным электрическим светом.

Мне сказали, что обычай освещать базилику восходит к временам Бернини. Он спроектировал висячие светильники, в которых горел огонь между колоннами колоннады, а способ зажигания передавался sanpietrini из поколения в поколение, и даже используемое масло — специальная смесь, на которую есть особый рецепт.

В былые времена собор Святого Петра освещался регулярно дважды в год, на Пасху и на праздник Святых Петра и Павла. На Пасху, из-за неустойчивости погоды, использовали только светильники, но на праздник Святых Петра и Павла зажигались как светильники, так и lanteroni. Lanteroni — это свечи высотой в один фут с бумажными «абажурами».

Осветить собор Святого Петра стоит тысячу фунтов, и для этого требуется шестьдесят человек, поделенные на группы по два-три человека, чтобы каждый отвечал за несколько светильников. Перед тем как часы пробьют девять, люди прячутся в темноте, готовые по сигналу поджечь веревки своими факелами. Первым ударом дается сигнал начальнику sanpietrini, который зажигает светильник на вершине креста, и немедленно люди бросаются в темноту и наводняют купол подобно рою пчел, пока, когда часы перестанут бить, целый купол не наполнится мерцающими язычками пламени.

— А когда sanpietrini становятся слишком стары, чтобы исполнять эти акробатические трюки? — спросил я.

— Тогда мы уходим, то есть занимаемся другими делами в Церкви. За день надо сделать тысячу дел. Может быть, вы видели старика, который подметает в нефе каждое утро. Посмотрели бы вы, что он выделывал в молодости под куполом!

Эти верные смотрители — как сторожевые духи, и никто бы не удивился, узнав, что в их жилах течет кровь тех самых рабочих, которые в свое время перестраивали собор Святого Петра.

Рим под дождем. — Гостиница для паломников. — Замок Святого Ангела. — Трастевере. — Игра «мора». — Как делаются паллии. — Остров на Тибре. — Английский кардинал. — До свиданья, Рим.

1

Я встретил в соборе Святого Петра молодую пару, которая говорила по-английски с забавным легким акцентом. Когда они спросили, как я думаю, из какой они части Англии, я развел руками, но в качестве догадки высказал предположение, что из Восточной Англии. Они рассмеялись и признались, что никогда не были в Англии, что они датчане.

Новые знакомые пригласили меня на ланч в гостинице для паломников, где они остановились, в двух шагах от собора Святого Петра. Она стояла на берегах Тибра фасадом на набережную, всего в нескольких ярдах от уличного указателя, который привел меня в восторг, когда я только-только приехал в Рим: «Лунготевере-ин-Сассия». Гостиница представляла собой большое и красивое палаццо эпохи Возрождения, которое «в миру» стало, как я читал в одном из старых путеводителей, военной академией. В Святой 1950 год здание превратили в гостиницу для паломников и оно остается таковой до сих пор. Пролет невысоких ступенек, сделанных для кардиналов, ныне давно умерших, ведет в огромные апартаменты и приемные, которые сочетаются с поистине спартанскими спальнями, где усталые паломники могут отдохнуть. Комната, в которой сейчас смотрят телевизор и надписывают открытки, все еще помнит совсем другие сцены. Несколько батарей конной артиллерии могли бы с музыкой продефилировать по великолепному двору.

Мои новые друзья жили не в гостинице — она была зарезервирована для групп паломников, а в саду, где для путешественников-индивидуалов построены флигели с отдельными номерами, где есть ванные. Этот сад привел меня в восхищение своими огромными деревьями, зарослями ежевики и пересохшими чашами фонтанов, в которые куры откладывают яйца. В кустах валялись обломки мрамора с полустертыми щитами. Это было странное и очень привлекательное место, и, когда я понял, что мои новые друзья через день-другой возвращаются в Данию, я пошел в контору и попросил себе комнату, которую они должны были вскоре освободить. Итак, я опять сменил место жительства в Риме и оказался в квартире, хотя и холодной, как монастырская келья, но в некотором смысле самой подходящей из всех, какие мне случалось занимать.