Сокровища короля - Элизабет Чедвик

Страшнее такого покоя только покой могилы, думала Мириэл. От монастыря до ближайшего города, как она знала по собственному опыту, два дня пешего пути. Провизия и прочие припасы в обитель доставлялись по реке на барже, но с командой судна общались только келаресса и ее самые доверенные помощницы. Мириэл знала, что здесь ей уготована голая келья за запертой дверью, а единственная отрада – прогулки в часовню, где она должна будет на коленях вымаливать у Бога прощение. У нее была одна надежда: поговорить с матерью Хиллари и убедить старую настоятельницу отпустить ее на свободу. У монахини доброе сердце. Не может быть, чтобы ее стремление к материальной выгоде оказалось сильнее сострадания.

Протестуя против насильственного заключения в монастырь, она надела в дорогу одно из своих самых нарядных платьев – из зеленого муара с широкой золотой тесьмой, окаймляющей подол, и богатой вышивкой по вороту. Роберт презрительно усмехнулся, оценивая ее выбор.

– Сомневаюсь, что ты поразишь воображение монахинь, – сказал он. – А перед кем еще там красоваться?

– Сама перед собой покрасуюсь, – отрезала она, надменно вскидывая голову. Сейчас она тоже приняла горделивую позу, посылая ему холодный взгляд на другой конец баржи. Он не позволил ей взять дорожный сундук. Собственноручно уложил ее вещи в полотняный узел. Насколько ей было известно, ее мирские пожитки состояли из смены нательного белья, льняных подкладок, необходимых при месячных, гребня и еще одного платка. Корона королевы Матильды осталась в тайнике, под замком и вне досягаемости.

Во всяком случае, Николас будет спасен, размышляла Мириэл. Мартин Вудкок сумеет собрать выкуп и без ее помощи, а Элфвен, добравшись до Бостона, сообщит им, где она и почему. Мириэл вновь посмотрела на приближающийся монастырь. Что ж, у нее будет возможность молиться за спасение Николаса. И за свое собственное избавление.

Шкипер пришвартовал свое судно у небольшой пристани, куда обычно приставали баржи, доставлявшие провизию для монастыря, и спрыгнул на причал, чтобы помочь Мириэл и ее сопровождающим сойти на берег. Его помощник принялся снимать несколько бочонков вина с грузовой баржи, тащившейся следом на буксире.

Мириэл ступила на сырую тропу. Перед ней возвышался монастырь, сильно разросшийся со времени ее первого заточения. Крыльцо украшала декоративная кладка, некоторые здания были облицованы черным мелкозернистым песчаником, выложенным шашечным узором.

На территории обители шло строительство. Мириэл увидела шпиль новой церкви, тянущейся ввысь из переплетения строительных лесов, возведенных в форме башни. Мать Хиллари мудро распоряжалась доходами монастыря. В воротах их встретила проворная монахиня в безукоризненно опрятном одеянии. Мириэл ее не знала.

– Мать настоятельница ожидает вашего прибытия, – доложила она и, впустив Мириэл с Робертом в стены обители, лязгнула засовом, решительно отгораживаясь от внешнего мира. – Я провожу вас к ней.

– Благодарю. – Роберт сдержанно поклонился. При звуке запираемого замка Мириэл зябко поежилась. Тюрьма. Ее привезли в тюрьму.

– А сестра Уинифред больше не служит привратницей? – спросила она, вспомнив щуплую невзрачную монахиню с доброй лучезарной улыбкой.

– Нет, моя госпожа. Она умерла прошлой зимой после изнурительной болезни, – любезно ответила женщина.

– Какая жалость. Я ее очень любила.

– Она теперь почивает в объятиях Господа, моя госпожа.

Мириэл пробормотала нечто приличествующее случаю и добавила:

– Я вас здесь прежде не видела.

– Я приняла постриг три года назад. – Привратница искоса глянула на нее, но выражение лица женщины не изменилось. Интересно, думала Мириэл, что монахиням рассказали об их новой постоялице? Насколько Роберт извратил факты?

Она прикусила губу, подавив желание с криком броситься к запертым воротам. Она прослывет сумасшедшей еще до того, как поселится здесь. Она должна полностью владеть собой, когда предстанет перед матерью Хиллари. Словно угадав ее скрытый позыв, Роберт крепко взял ее за руку, причиняя ей боль. Со стороны казалось, будто он проявляет заботу о жене, подбадривает ее, но Мириэл знала, что он лишний раз хотел продемонстрировать свою власть над ней.

Привратница повела их мимо церкви и небольшого домика, в котором раньше жила мать Хиллари. Теперь бывшие личные покои настоятельницы служили еще одним домом для гостей. Мириэл и Роберта подвели к новому зданию в восточной части монастыря. Вход в него был красиво облицован шашечным узором, из трубы вился дым, крыша была выстлана кровельной черепицей.

Мириэл вспомнила монастырскую спальню. Может, там тоже стало уютнее? Или по-прежнему гуляют сквозняки, а темными зимними ночами сыро и холодно, как в могиле? И где намеревается поселить ее Роберт? В обустроенном гостевом доме или в ледяной темной келье?

Монахиня попросила их подождать под сводом арки, а сама прошла к двери в правом крыле и постучала. Потом она вошла, и до них донеслись тихие голоса.

– Ты не сможешь меня здесь удержать, – заявила Мириэл, сердито глядя на ладонь Роберта, по-прежнему властно, словно клещами, сжимавшего ее руку.

– Я – нет, – с улыбкой согласился он. – Об этом позаботятся монахини.

Мириэл встревожилась. Уж больно он самоуверен. Будто знает нечто такое, что ей неведомо.

– Мать настоятельница готова вас принять, – сказала привратница, выходя из комнаты и оставляя дверь открытой для Мириэл и Роберта. Она коротко кивнула, улыбнулась и, сложив перед собой ладони, засеменила в направлении ворот.

Роберт свободной рукой пригладил бороду и потащил Мириэл в личные покои настоятельницы.

Само помещение она видела впервые, но старый колченогий стол и серебряный подсвечник в виде дерева были ей хорошо знакомы. Как и красивое распятие из оливковой древесины на стене и резной сундук для хранения одежды. Но на столе не урчал, свернувшись клубочком, дымчато-серый кот, и встретила их не худенькая хрупкая женщина с ясными голубыми глазами. Женщина, поднявшая голову при их появлении, была широка, как бочка, и ее круглое расплывшееся лицо по цвету и форме напоминало большую головку сыра. А вместо кота на темной поверхности стола лежал гладкий ивовый прут.

– Сестра Юфимия! – в ужасе взвизгнула Мириэл.

– Мать Юфимия, – поправила ее монахиня, растянув тонкие губы в откровенно злобной улыбке. – С возвращением в обитель Святой Екатерины… дочь моя.

Это твой сын, – сказала Эдисон Вудкок. С непринужденностью опытной матери она вынула маленького Николаса из колыбели и передала его отцу.

Николас смотрел на младенца, изумляясь, какой он легкий. Как ни странно, крохотное тельце источало ощутимое тепло. Маленькие, как у котенка, синие глазки смотрели прямо на него. Они еще не приобрели свой постоянный цвет, но разрезом и формой напоминали его собственные глаза. Линии носа были прямые и тонкие, как у Магдалены; волосики уже сейчас имели абрикосово-золотистый оттенок.