Дверь на двушку - Дмитрий Емец

Младенец на руках у Кавалерии захныкал. То ли не согрелся, то ли руки были незнакомые. Яра торопливо стала помогать Кавалерии кутать его – и вдруг что-то ей помешало. Какой-то мягкий и раскисший сладкий плод в руках…

Яра едва не отбросила его, не понимая, зачем она держит эту скользкую, сладостью истекающую гадость. И потом лишь – долгую секунду спустя – поняла. Слива бессмертия! Вначале она с ребенком в руках почти волокла на себе Ула, после же дракончик вернул их так быстро, что они не успели ничего решить про закладку и не оставили ее в Межмирье.

Слива мешала Яре. Она порыскала глазами, соображая, куда ее положить, но положить было некуда. Она хотела уже потихоньку сунуть ее Улу, как вдруг поймала пристальный, горящий взгляд Боброка, устремленный на закладку.

– Это ведь она, та самая? Давай подержу! А ты мальцом занимайся! – сказал он и протянул руку.

Яра послушно протянула ему сливу, но пальцев разжать не успела.

– Нет, – резко сказал Сухан. – Не давай!

– Почему? – удивился Боброк.

– Не давай! – повторил Сухан и оказался между Ярой и Боброком. – Давай сюда! Я приберу!

Он резко провел рукой сверху вниз – и появилась огненная прорезь. Теперь, когда болото схлынуло, это стало возможным и в подвале.

Яра растерялась. Все было слишком неожиданно. Сухан и Боброк смотрели друг на друга как два пса. И псы эти явно не собирались лаять, а сразу готовы были рвать. Рука Боброка поползла по трости.

– А вот этого не надо! Брось трость! – приказал Сухан, и его палица вспорхнула на плечо, скрыто готовая к мгновенному удару. – Я прекрасно знаю, что ты хочешь сделать!

– И на что я буду опираться, если брошу? – с неожиданным миролюбием спросил Боброк.

– Это уже не мое дело.

– А ты бросишь свою палицу, если я брошу трость и оставлю только костыль? А потом поговорим! – допытывался Боброк.

– Да.

– Обещаешь? Что ж, я тебе верю! Раз… два…

Боброк бросил свою трость уже на счет «два» и тяжело повис на костыле. Сухан швырнул в сторону палицу. Палица, кувыркаясь, полетела по воздуху, покатилась и затихла в углу как живая.

– Вот у меня и нет трости, – спокойно сказал Боброк.

– И отлично, что нет! – кивнул Сухан. – Яра, дай мне закладку! Ну!

Яра колебалась, тревожно поглядывая на Ула. Отдать закладку Сухану, едва не набросившемуся на Боброка? Шпиону Гая? Конечно, раньше между ними и начало формироваться что-то вроде доверия, особенно когда он тепло смотрел на ребенка, но…

Левая рука Боброка скользнула в карман и что-то быстро перебросила в правую. Компактный, лаконичного дизайна пистолет.

– HS2000 – хорошая хорватская модель. Почему-то не так известен, как «беретта», «вальтер» и «глок», хотя по многим параметрам надежнее, – все так же миролюбиво сказал Боброк. Темное дуло смотрело Сухану точно в лоб. – Староват я, чтобы прыгать и фехтовать. А вот стрелять еще не разучился. Не двигайся… В свою изнанку миров ты уйдешь только с моей пулей!

– Ты обманул, когда отбросил трость, – сказал Сухан.

– Обманул? Я не утверждал, что у меня нет оружия. Я лишь согласился бросить трость… Ну, хватит болтать! Давай сюда закладку!

И дуло пистолета неожиданно для всех перепорхнуло с Сухана на Яру. Яра застыла. Сердце запоздало, отказываясь пугаться, прыгнуло у нее в груди.

– В тебя я тоже успею попасть… Так что без геройства… – предупредил Боброк Сухана и скосил глаза на Ула. – А ты, папаша, стой там, где стоишь… Нет, руки поднимать не надо… Просто держи их так, чтобы я видел, и не дергайся… Никаких там фигурок на нерпи и всего такого прочего.

– Я же говорил: отдай мне! Я бы успел унести… Эх! – тоскливо сказал Яре Сухан.

Прорезь в изнанку миров выцветала, утрачивая форму как струйка дыма в пространстве. Яра подумала, что если она сейчас бросит закладку в прорезь… Но нет, было уже поздно. Прорезь исчезла. Да и не дали бы ей бросить. Боброк не сводил глаз с закладки.

– Как ты догадался? – спросил он у Сухана. – Фляжка?

– Фляжка, – подтвердил Сухан. – Когда ты в третий раз вжался в нее лбом… Вначале я решил, что это просто привычка к алкоголю, но после…

– К алкоголю тоже… – усмехнулся Боброк. – А фляжка… Это случилось уже после моего ранения, когда я чудом выкарабкался. Я был изломан. Смят. Не спал ночами от боли… А однажды мне подбросили фляжку. Да, эту самую! Просто разлетелось стекло – и вот она лежит на полу… – Другая рука Боброка, подмышка которой опиралась на костыль, скользнула в карман за фляжкой. Боброк качнул ее на ладони, а потом быстро привычно коснулся ею своего лба. Фляжку он при этом, как прежде, не открывал и содержимого ее не отхлебывал.

– Видите эти литые виноградные грозди? В них псиос. Когда я прикладываю их ко лбу, псиос переливается в меня. Не слишком много псиоса, разовая доза… Ее хватает на час. Потом опять. Меня псиос не опьяняет. Не вызывает образов и всего прочего. Он нужен мне просто чтобы жить…

– Зачем? – спросила Яра.

Боброк усмехнулся.

– Зачем жить? – спросил он. – Да так вот просто. Жить-то хочется. Я же говорил, что должен был умереть. А вот живу.

– Я не о том. Не зачем жить, а зачем псиос? Почему вы не выбросили фляжку?

– Почему-то не выбросил. Она пролежала у меня в столе с месяц. Однажды ночью я стал задыхаться, решил, что умираю, и, сам уж не знаю как… вцепился в эту фляжку… Через несколько дней сделал это опять. Теперь я на псиосе. Двигаюсь, хожу только благодаря псиосу… Без него я стану лежачим. Только зрачками смогу шевелить. И вечная боль, боль, боль… Вы не знаете, что такое боль.

– Закладка исцелит тебя от боли, – сказала Кавалерия.

Боброк угрюмо взглянул на нее. До этого смотреть на Кавалерию он избегал.

– Ее придется отдать Гаю.

– Почему?

– Я на псиосе. Думаю, вы даже не понимаете, какие дозы псиоса я принимаю… Если фляжка перестанет давать мне псиос, я начну кататься по полу еще до сегодняшнего вечера.

Кавалерия кивнула. Не осуждающе, но с глухой скорбью.

– Гай догадывался, что вы обратитесь ко мне. Все к этому шло. Тут и тайник у Байкала, где я живу, и гибель Меркурия… И одновременно знал, что с псиоса мне не соскочить… Я на крючке… А теперь, девочка, давай сюда закладку, не пугай ребенка! Вы дадите мне уйти, и я никого не трону… И не думайте, что я переметнулся к ведьмарям. Я по-прежнему их ненавижу. – Эта мысль, как видно, согревала Боброка.

– А Коря знал про псиос? И остальные? – внезапно спросила Кавалерия.

Лицо Боброка дернулось:

– Нет, никто не знал. И не надо об этом болтать… Поковыряйся в ранках у кого-то другого! Закладку, живо! – Он вскинул руку с пистолетом, угрожая Яре.