Ричард Длинные Руки - виконт - Гай Юлий Орловский

Они смотрели горящими глазами, я подумал, что речь насчет отнять и поделить вообще-то удалась. В каждом из нас есть это нехорошее стремление ударить больнее, но цивилизованность сдерживает, а христианская культура придает лоск и обоснование, почему бить нельзя вообще. Я же высвободил в каждом дедушку Фрейда, велел отбросить эту самую химеру, как-то странно называемую, и заранее простил от имени Господа все возможные перегибы и эксцессы.

Сэр Смит проревел густым голосом:

— Не посрамим!.. Мы им покажем, кто здесь бастарды!

Я окинул взглядом свой отряд, сэр Смит, Стефэн и еще двое рыцарей слезли с коней и в последний раз придирчиво проверяют, чтобы у всех помимо копья, меча и кинжала был под рукой боевой топор или булава. Южане все опустили забрала, выглядят стальными чудовищами, киборгами, бездушными терминаторами.

Я ощутил, как ярость разгорается сильнее и сильнее, с лязгом вытащил меч и, указав острием на врага, сказал с чувством:

— Братья! Сейчас все мы — братья, ибо вышли со всей решимостью против Зла. На той стороне не рыцари, как вам кажется, там — Зло!.. разве рыцари не погнушались бы пользоваться численным превосходством? Или принять в ряды перебежчиков, которые отбросили высокие рыцарские мотивы, а руководствуются такими низменными, кто кому отбил гениталии?.. Помните, это начиналось как турнир, но сейчас это уже не турнир. Это битва со Злом, с прагматизмом, с превосходящими силами… не противника, а Врага!.. Но это им для победы необходимо пятикратное превосходство сил, а мы, как моджахеды и шахиды, и в малом числе не страшимся этой заокеанской чумы! Ударим же со всей яростью, со всем священным безумием…

Судьи уже поглядывали нетерпеливо, в нашу сторону поскакал герольд, крикнул еще издали:

— Сэр Ричард, ваш отряд готов?

— Готов, — ответил я и закончил, обращаясь к рыцарям, глаза которых уже горят огнем жертвенности, из-под железных шлемов слышны всхлипывания, а пальцы на древках копий побелели от жажды ударить по Врагу. — Помните, эта победа будет воспета всеми бардами и войдет в историю, как победа над Врагом!.. Вы сейчас защищаете весь рыцарский мир от адвокатов! С нами Бог, так кто же против нас?.. И все эти великолепные кони и доспехи будут вашими.

Вряд ли они поняли, о каких чудищах я говорю, только чувствовали по моему отвращению, что это невообразимо мерзкое, однако громко и требовательно пропела труба, я крикнул страшно:

— В атаку!.. Сокрушим!.. С нами — Бог!

Стальная масса железных людей на укрытых железом конях двинулась сперва шагом, затем перешла на рысь, потом земля задрожала под тяжелым галопом трех сотен могучих коней. Копья уже опустились, перед мчащимися во весь опор всадниками движется защищающая их стальная щетина длинных толстых жал. С той стороны, навстречу, с грохотом, от которого стонет земля, несется такой же стальной вал, что грозит смести с лица земли все живое…

Я старался не вырываться вперед, лучше в общей линии, тогда с боков не всадят копья, но острое чувство тревоги холодило сердце: именно сейчас самый удобный момент для герцога Валленштейна сквитаться за маркграфа…

Грохот копыт стал оглушительным, это добавился грохот от копыт коней противника, они выглядят страшной всеуничтожающей силой, но не надо забывать, что и мы тоже выглядим так же…

Громовой удар, словно столкнулись две стальные лавины. На трибунах и холмах вскрикнули оглушенные зрители, хватаясь за уши. Бронированные кони ударились, подобно носорогам, головами, везде треск разлетающихся в шепки копий, лязг металла, топот, дикое ржание коней и первые крики раненых.

Я держал рукоять копья в левой руке, прицелился взглядом в забрало блестящего рыцаря с пышным плюмажем на гребне конического шлема. Сотрясающий удар, руку тряхнуло, почти тут же я, перенацелившись, успел ударить второго, а затем и третьего. Дальше впереди только стремительно приближающийся деревянный забор, поверх которого выглядывают испуганно-восторженные лица, а в моей руке обломок копья.

Развернув коня, я нащупал рукоять меча. Южане тоже прошли поле по всей длине, выбив из седел несколько наших, а теперь у края той ограды спешно разворачивают коней. Я не успел ничего крикнуть своему потрепанному отряду, как барон де Бражеллен повернул коня, копье нацелилось в мою сторону. Я еще не понял, что случилось, но, так как подсознательно ждал чего-то подобного, в последний момент резко подал коня в сторону. Зайчик моментально скакнул вбок, барон с копьем наперевес промчался мимо.

Я крикнул сэру Смиту, чтобы он был рядом, а когда барон круто повернул коня, спросил громко, перекрывая шум и лязг металла:

— Что случилось? Барон, вы не обознались?

Его лица под шлемом не видно, но в узкой щели забрала глаза горят, как уголья, раздуваемые ветром. Из-под стальной маски донесся сдавленный от ненависти голос:

— Ты… сволочь… ты… убил сэра Зингерлефта фон Браун де Хельге!

— Да, — крикнул я. — Это ваша родня?

— Он мог бы стать ею!.. Он готовился обручиться с моей дочерью!

— Значит, — крикнул я, — это ты подослал убийцу, что всадил в меня отравленную стрелу?

Он гулко захохотал.

— Да!.. Он не сумел тебя отправить в ад, но это сделаю я!

Я дотянулся к опешившему сэру Смиту и выхватил у него из рук копье. Стефэн и еще двое рыцарей держатся от нас вблизи, готовые прийти на помощь вожаку отряда, на которого сейчас будут бросаться в первую очередь. Рядом с треском раскалываются о щиты и панцири копья, частый и звонкий стук металла о металл на миг создал сумасшедшую иллюзию, будто вокруг меня работают сотни мирных кузнецов, но мимо пронесся обезумевший конь с вцепившимся в гриву всадником, шлем разрублен, кровь стекает по плечу и руке, и я с беспощадной ясностью видел, что турнир без всякого плавного перехода превратился в сечу.

— Не кажи «гоп», — посоветовал я мрачно барону, — поперед батька. С нами Бог… но не со всеми!

Я чувствовал, как они оба обомлели, увидев, что я легко ухватил копье правой рукой, но конь барона уже набирал скорость, тот поневоле опустил копье, нацелившись мне снова в правое плечо, еще одно подтверждение. Я пустил Зайчика втрое быстрее, чем может развить скорость рыцарский конь в полном вооружении, барон опешил еще больше, не успевает собраться для удара. Мы налетели, как гроза, острие моего копья, с хрустом проломив стальной панцирь, углубилось, словно скальпель в плотную скорлупу рака. Еще раз треснуло, словно молодой лед. Окровавленный наконечник высунулся с той стороны. Я в бешенстве налег на древко, всаживая все дальше и дальше, пока де Бражеллен не оказался от меня на расстоянии вытянутой руки. Но он не воспользовался тем стандартным приемом из арсенала героев, каким Артур зарубил Мордреда, а русские витязи в Ледовом побоище в массовом порядке поражали длиннокопейных псов-рыцарей, только всхлипывал в смертельном ужасе, открыл рот для истошного вопля, но оттуда хлынула кровь. Он забулькал, словно тонущий в болоте, бледное лицо на глазах вытягивалось, словно воск под горячим солнцем.