Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион

они поведали мне, иначе я бы поместил в самое сердце стиха все то, о чем они мне рассказали».

Я сказал: «О, сладкоречивый муж, ты сказал много прекрасных слов, которые убедили меня. Правда ли то, что ты знаешь наизусть всё содержание Корана?» Он ответил: «Да, о эмир». Я сказал: «Начни читать аяты суры «Арафат» с самого конца ее, аят за аятом». Хафиз сказал: «О эмир, ты хочешь, чтобы я начал читать суру с ее конца и излагать ее в обратном порядке?» Я сказал: «Если ты Хафиз (т. е. человек, знающий наизусть содержание Корана), то тебе должно быть под силу изложить аяты в обратном порядке, иными словами, начав читать их с конца». Хафиз сказал, что это ему не под силу, и я сказал: «А теперь ты испытывай меня, назови любую суру из Корана, чтобы я прочел все ее аяты с конца, в обратном порядке». Хафиз ответил: «О эмир, я не смею подвергнуть испытанию такого человека, как ты». Я сказал: «Я сам разрешаю тебе подвергнуть меня тому испытанию». Хафиз назвал суру «Бакара» и я начал читать аяты той суры в обратном порядке, от конца и до начала. После седьмого по счету аята, Хафиз и остальные арефы выразили свое восхищение. Хафиз сказал: «О эмир, я признаю, что по сравнению с таким ученым человеком, как ты, я не могу считаться Хафизом (т. е. знающим наизусть содержание) Корана!»

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Поход на землю Лурестан

Хотелось более частых встреч с арефами Шираза, бесед с ними, испытать ещё больше наслаждений от их высказываний, однако мне передали, что атабек Афрасиаб-бен-Юсуф шах, султан Луристана, во время следования через его земли одного из моих конных отрядов, вздумал требовать с них дань и, поскольку они не захотели платить ту дань, он всех их, а их было сто пятьдесят человек, перебил. Услышав ту весть, я, пожаловав каждому из арефов, собравшихся в моей резиденции, по тысяче золотых динаров, а шейху Хусейну бен Курбату я пожаловал пятьсот золотых динаров сверх той тысячи, что он ранее уже получал от меня, поручил своему сыну Миран-Шаху править Фарсом в мое отсутствие. При этом я сказал: «Никого в Фарсе не смещай с занимаемых ими должностей, и пусть все, кто до этого занимал какую-либо должность в Фарсе, остаются на своих местах и продолжают заниматься своим делом. Ибо остающиеся на занимаемой должности будут верными тебе, а если кого-то отстранишь, то будучи местным, он может заняться интригами и доставит немало хлопот». Затем я разделил свое войско на три части, одну оставил в Фарсе в распоряжении сына, а с двумя другими я отправился в сторону Лурестана.

Идя на Лурестан, во время каждой стоянки, я собирал сведения о том крае. Все отговаривали меня от похода в тот край, говоря, что ставка Афросиаба-бен-Юсуф шаха расположена за горой, в местности, в которой гибнет любое войско, вступившее в неё. Мол местность та состоит из гор, вершины которых достигают небес, а так же ущелий, таких глубоких, что не увидишь их дна. А тебе, мол придется идти через те ущелья, где всего одна сотня воинов атабека Афросиаба будет в состоянии уничтожить сотню тысяч твоих воинов. Там, мол, текут реки, такие, как Симрэ, через которую не сможет переправиться никакое войско. Говорили, что в Лурестане живут люди, рост которых превышает два заръа и когда они издают рев, то даже огромные камни лавиной сыпятся с гор. Они живут сто пятьдесят лет, а женщины в горах Лурестана рожают детей вплоть до восьмидесятилетнего возраста.

Люди мне говорили: «О эмир, откажись от возмездия за кровь ста пятидесяти своих воинов, пролитую атабеком Афросиабом, и не доводи ce6ri до гибели в Лурестане, особенно в горной местности». Те, кто отговаривал меня от похода на Лурестан, говорили: «Если Афросиаб-бен-Юсуф шах, правитель Лурестана окажется в Хусейн-абаде, своей столице и не покинет ее, вряд ли тебе удастся сразиться с ним, потому что твои всадники не смогут преодолеть те горы, ущелья и реки, чтобы дойти до Хусейн-абада. В некоторых местах лес настолько густой, что идя через него днем, приходится зажигать факелы, иначе из-за сплошного мрака там не пройти». О многих еще других удивительных вещах рассказывали мне, приводили имена великих завоевателей прошлого и говорили: «Уже если сам Александр Македонский не сумел пробраться в Лурестан, как же ты хочешь попасть туда, чтобы сразиться с атабеком Афросиабом?» Люди, которые отговаривали меня от похода на Лурестан, были из простонародья и не знали истории. Они не знали, что Александру Македонскому не было дела до Лурестана, как и мне не было бы до него дела и я бы не стал искать сражения с его правителем, не погуби он моих воинов. Еще в Мавераннахре я собрал достаточно сведений о том крае. Причиной было то, что вначале я намеревался идти из Междуречья на Фарс именно через Лурестан. Но узнал, что на западе того края расположена горная цепь, протяженностью в шестьдесят фарсангов. Она считалась непроходимой и потому до той поры ни одно войско не пыталось войти в Лурестан с западного направления.

Однако с востока можно было попасть в Лурестан и я читал в исторических трудах, что с того направления чужеземные войска не раз вторгались в тот край, причем им удавалось захватить нс только город Мал-э Амир, но и сам Хусейн-Абад.

Когда я выступил из Шираза, стояла середина лета, и если бы не пришлось принять решение о походе на Лурестан, то двинулся бы назад, в Мавераннахар. Как упоминалось, следуя из Мавераннахра в Астрабад, а затем, в Мазендаран, я всюду, где было возможно создал посты голубиной почты для того, чтобы регулярно получать сведения из тех краев, которые подпали под мое владычество. Между мною и сыном моим Шейхом Умаром, находившимся в Мавераннахре, дейсвовала постоянная связь и если бы не события в Лурестане, я бы направил в Фарс Шейха Умара, сделав его правителем того края, а Миран Шаха взял бы с собой в Мавераннахр, однако упомянутые события заставили меня повременить с тем решением.

По пути в Лурестан, следуя заведенному правилу, я создал пост голубиной почты, чтобы не прерывалась связь со всеми подвластными мне землями. Вступив в Лурестан, мое войско шло боевым маршем, впереди, по бокам и позади его двигались разведочные дозоры, с тем, чтобы никому не удалось застать нас врасплох. На закате одного из дней мы достигли местности, за которой,