Обелиск на меридиане - Владимир Миронович Понизовский

опыта зимовки на кораблях, на эти месяцы экипажи перебирались в казармы. Теперь же краснофлотцам предстояло выдержать в стальных кубриках сорокаградусные морозы, нести круглосуточную боевую вахту — по замерзшей реке противник мог совершить нападение в любую минуту… Когда же Амур оделся в прочный панцирь, матросы окружили монитор наливным ледяным валом, возвели ледяные башни, установили на них пулеметы. На левом берегу в замаскированных землянках разместились стрелковые подразделения — на случай, если придется поспешить на выручку морякам. Но враги за многие месяцы так и не узнали, почему вдруг стал на якоря посреди Амура «Красный Восток» — решили, наверное, что несет он брандвахту…

Пока же экипаж монитора только готовился к зимовке, а его бронированные собратья держали курс на Хабаровск.

Что ни сутки, то толще становились льдины. Они тяжело бились о форштевни; скрежеща по стальной обшивке, проползали вдоль бортов.

Наконец показался Хабаровск. Несмотря на мороз и шквальный ветер, горожане высыпали на берег встречать флотилию — о победе ее уже знали все.

На рейде Хабаровска Блюхер поднялся на борт флагманского корабля.

— Осиное гнездо приамурской контрреволюции разгромлено! — с пафосом доложил Озолин. — Уничтожены береговые укрепления противника, полностью разбита и потоплена Сунгарийская военная флотилия!

Командарм обнял его.

Шестого ноября 1929 года, в канун праздника двенадцатой годовщины Великого Октября, флотилия вернулась на свою базу.

В штабе армии, читая вместе с Доненко представления к наградам и списки потерь, Блюхер увидел: «краснофлотец Арефьев Алексей Гаврилович…» На мгновение задумался. Вспомнил: чумазая веселая физиономия, вынырнувшая из люка… «Герой — сын героя…» И вернулся мыслями к совсем недавнему — к позавчерашней своей встрече с Антоном Путко. «Знаю… Все знаю… Ты отлично выполнил задание и очень помог нам. А эти белобандиты выложили такое, о чем мы и не догадывались. Я связывался по ВЧ со Стариком. Он пообещал откомандировать тебя в нашу армию…» Об Ольге он тоже знал. Но понял состояние друга и промолчал: открытая рана…

Ветер сек лица колючим сухим снегом; рвал красные полотнища, повязанные черным крепом; тяжело колыхал бархатные, расшитые золотой тесьмой боевые знамена войск.

Ветер гулом врывался в скорбную и торжественную мелодию оркестров; он словно бы вторил тяжелой поступи бойцов…

Мимо людских толп, заполнивших тротуары, как в черно-красных берегах, медленно продвигался траурный кортеж. За орудийными лафетами шли делегации — от частей, от красных партизан, от заводов, от сельскохозяйственных кооперативов. Тысячи и тысячи…

Тысячи и тысячи заполнили площадь Свободы, оставив в морозной нетронутости лишь пустоту у подножия памятника Ленину — пустоту братской могилы. Сухой снег белил свеженасыпанные серо-коричневые отвалы. Но дно ее чернело огромной воронкой, будто рванул здесь мощный фугас.

Под ветром и косым снегом — сколоченная, обтянутая красным трибуна. Смолкли шаги, смолкли оркестры.

Ветер несет над толпой осипшие голоса:

— Вражеские пули вырвали из наших рядов боевых товарищей… товарищей…

— Наши славные воины… воины…

— Пример героизма и преданности для грядущих поколений… поколений…

Выступил и командарм Блюхер:

— Нанеся сокрушительный разгром маньчжурским войскам и белогвардейским бандам на Сунгарийском оперативном направлении, части армии и краснофлотцы Дальневосточной флотилии обезвредили опорные базы агрессора, очистили от противника свой речной театр… В вынужденных боях с белокитайцами и белобандитами наши вооруженные силы продемонстрировали высокую организованность, гуманизм и пролетарский интернационализм. Каждый, кто шел в бой, знал, во имя чего он готов пожертвовать своей жизнью… Эти бои были навязаны нам. Наше правительство в конфликте с Китаем придерживается неизменной политики мира. Сила была применена нами исключительно только для самозащиты. Контрмеры Особой Дальневосточной армии никаких политических целей не преследовали. Выполняя приказ, части и корабли, дав отпор провокациям белокитайцев и белогвардейцев, не развивали успеха, а каждый раз отходили на исходные позиции. Это убедительное свидетельство того, что мы хотим лишь одного — чтобы враг образумился!.. — Ветер множил голос командарма над площадью, над окрестными улицами, наливал его упругой силой. — Победа добывается мужеством и отвагой… Она добывается героизмом тех, кто идет вперед, презрев смерть… Вечная память незабвенным бойцам Особой Дальневосточной армии, морякам Дальневосточной флотилии!.. Но революционеры не плачут у могил… Горячая кровь павших героев еще крепче сцементирует нашу Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, на смену павшим встанут новые герои!.. А вы — вы навечно ляжете в землю на меридиане, и люди Земли никогда не забудут вашего подвига во имя мира! Приспустим же боевые знамена над прахом героев! Вечная им память!

Склонились знамена. Заревели над городом заводские гудки. Полыхнули под низким ветреным небом, тугой волной, прокатившись над опущенными головами, залпы оружейного прощального салюта.

Порывистый ветер унес троекратное эхо залпов в заамурские дали.

Над могилой вырос холм, как сопка, поросший хвоей, оплетенный лентами, венками из пахучей на морозе сосны, пихты, кедрача…

В центре Хабаровска. На площади Свободы. Над братской могилой. На сто тридцать пятом меридиане Земли.

ЭПИЛОГ

Даже урок Фугдина не пошел впрок китайским милитаристам.

Наоборот, провокации вдоль границы — теперь уже не на Сунгарийском участке, а, как предвидел Блюхер, на западном выходе КВЖД, в районе станции Маньчжурия, и на самом восточном, у станции Пограничная, — усилились. Степан Вострецов, командующий Забайкальской группой ОДВА, сообщал, что на отдельных отрезках границы ружейно-пулеметный огонь ведется с противной стороны непрерывно целыми сутками: «Китайские белобандиты обстреливают население и скот. Население просит помощи. В случае отказа готовится к самостоятельной расправе с белыми, Прошу указаний». О том же докладывал командир Девятнадцатого корпуса Хаханьян, чьи дивизии расположились у озера Ханка в Приморье.

От Берзина поступила разведсводка Центра: из достоверных источников следовало, что китайская военщина готовится к открытому нападению на советскую территорию, Чжан Сюэлян в согласии с Чан Кайши завершает формирование двух армейских группировок, одну для действий в Забайкалье, другую — в Приморье, приступил к созданию третьей группировки. Цель планируемой операции: на западном участке, из района Маньчжурия — Чжалайнор прорваться к озеру Байкал, взорвать тоннели Транссибирской магистрали и отрезать Восточную Сибирь и Дальний Восток от Европейской России. Согласованная задача второй армейской группировки — прорваться на Хабаровск — Владивосток.

Данные Центра подтверждались не только донесениями разведчиков Особой Дальневосточной, белокитайцы уже открыто крупными силами делали попытки нарушить границу и захватить приграничные селения и разъезды на Транссибирской магистрали.

Командарм получил разрешение Реввоенсовета СССР осуществить свой стратегический план — нанести одновременный удар сразу по двум направлениям. Командующим Восточной группой войск он назначил Лапина, а сам вместе с Доненко выехал в Забайкалье, к Вострецову.

Семнадцатого ноября Первая Тихоокеанская дивизия и Девятая отдельная кавбригада при поддержке авиации, прорвав оборону противника, вышли к городу Мишаньфу, окружили его и наголову разгромили врага, захватив его штабы и знамена. Операция заняла всего один день. Командующий группой