Спасти шпиона - Данил Корецкий

Грант Лернер хоть и не был битломаном, но сэра Пола, шестидесятилетнего патриарха рок-н-ролла, недавно овдовевшего и снова женившегося на какой-то одноногой модели, уважал как своего рода коллегу, собрата по цеху. За простоту и прочность его конструкций, за напористый мажор и неожиданные, парадоксальные решения… Что там еще? Ну да, еще его лаконичность. И этот жесткий цикл поп-формата: запев, запев, припев, опять запев, уложиться в три-четыре минуты звучания, в девяносто—сто тактов. Словно короткая поножовщина в баре или быстрое соитие в лифтовой кабине… Но это кажущаяся простота…

Работа Лернера на финальной стадии тоже занимает совсем немного времени: операция продлится не дольше, чем майский концерт Маккартни на Красной площади со всеми «бисами» и неизбежными техническими антрактами. А этому будут предшествовать долгие недели кропотливой работы, со стороны кажущейся бессмысленной и нелепой, как сбор разваренных чаинок с краев кухонной раковины… И ждать до мая нельзя: в мае Зенит, скорей всего, будет сидеть в подземной тюрьме Лубянки… Значит, рок-н-ролл надо танцевать в другом месте. А вначале выбрать это место и отработать все детали.

Он пригубил лимончелло и жестом подозвал официанта.

– Мне нужна программа культурных мероприятий…

Официант неплохо владел английским, но слова «культурные мероприятия» поставили его в тупик.

– Простите, мистер…

Лернер щелкнул пальцами.

– Концерты, спектакли, выставки!

– А-а-а, – официант просиял. – Теперь понял. Сейчас принесу.

Через несколько минут Лернер раскрыл яркий глянцевый буклет, приглашающий господ иностранцев на самые изысканные мероприятия Москвы.

В работе Лернера есть немало общего с композиторским искусством. Так думает не только он сам, но и многие люди в центральном аппарате Фирмы, не раз аплодировавшие его выверенным гармониям и контрапунктам, которые позволили сохранить десятки жизней и оставить в неприкосновенности многие опасные тайны.

Коллеги почему-то уверены, что Лернер неплохо разбирается в мировой классике и более того – любит ее всем сердцем. Но это большое преувеличение. Как он может любить классику, если все ее сюжетные линии – от моцартовского Двадцать первого фортепианного концерта до Одиннадцатой симфонии Шостаковича – проходят через страдания и муки, а мажорный аккорд финала означает лишь, что главный герой уже где-то на небесах? Если бы Лернер хоть раз позволил себе такой финал, его бы давно отправили на пенсию или перевели в архив, перекладывать папки с бумагами…

Поэтому свои сюжеты он выстраивает иначе: никаких страданий и метаний, никаких осечек и неожиданностей, плавное, однообразное скольжение в мажоре и мощный жизнеутверждающий финал в штаб-квартире ЦРУ, где по поводу благополучного окончания операции открывается бутылка старого «Бароло». Здесь идеально подходит обычный рок-н-ролльный ритм на четыре четверти, пульсирующий, энергичный, на котором можно выстроить не только шквальные номера вроде «Get Back», но и тонкие, нежные мелодии, которые прозвучат не менее мощно… Вот в супруге Зенита и Мэри Бентли определенно есть этот ритм!

Одиннадцать тридцать пять, Лернер оторвался от буклета: на авансцене появились Гарольд Вернер и Лайла Хеффер, последняя пара из отобранных Лернером сотрудников посольства. Они кормили арахисом замерзших голубей на площади, потом забежали в кафе и выпили по чашке шоколада. Все это время оживленно болтали, без умолку, постоянно дотрагиваясь друг до друга и обмениваясь нежными улыбками. Бицджеральд говорил, что у них роман на стадии увядания… Что-то непохоже – в смысле увядания. Хорошая, симпатичная пара, с ними было бы легко работать. Может, перекрасить рыжеватого Гарольда? Подкачать тонковатые икры Лайлы? Можно обойтись толстыми колготками… Поработать над ее суетливой походкой?.. Хм, а куда деть бравурные звуки свадебного марша, волнами исходящие от этой жизнерадостной пары?..

Общий результат «смотрин» не радовал, но следовало выбирать из того, что имелось в наличии. И принять решение придется сегодня, желательно прямо сейчас… Поскольку времени не осталось.

Он подозвал официанта, еще раз заказал кофе с ликером и углубился в театрально-концертную программу Москвы.

* * *

17 ноября 2002 года, Вашингтон

В американской столице было гораздо теплей, чем в промозглой зимней Москве, зато гораздо прохладней, чем во Флориде, – не больше шестнадцати градусов. Но лицо все равно потело, особенно когда он повернул на Висконсин-авеню и увидел белое кубообразное здание, с развевающимся на высоком флагштоке триколором. Пряно пахло наступающей осенью, клейкие листья иногда прилипали к подошвам новых туфель из страусиной кожи. То ли колодка была слишком узкой, то ли артрит обострился, но ноги горели, как в огне. Преодолевая боль и сохраняя обычный вальяжный вид, Сурен Бабиян, в серо-стальном, свободного покроя костюме и демократичной, под горло, водолазке, неторопливо шел по липовой аллее к российскому посольству.

Машину и своих людей он оставил в двух кварталах за углом, потому что проситель должен выглядеть смиренно и скромно, а не вызывать раздражение чиновников преуспеванием и богатством. Хорошо зная эту аксиому, Сурен все же сохранял достоинство и не ковылял, как угнетенный проблемами и невзгодами старик, а просто шагал, пусть пешком, но с достоинством, ибо, в отличие от сотен других просителей, имел на руках серьезные козыри и мог рассчитывать на уважительное отношение.

Пройдя вдоль кованой ограды под внимательным взглядом стоящего снаружи полицейского, он подошел к бетонно-мраморному КПП и нажал кнопку переговорного устройства. Через несколько минут он предъявил сотруднику внутренней охраны российский паспорт и был препровожден в комнату приема граждан, где его встретила кислая улыбка дежурного атташе – молодого, начинающего поправляться мужчины в строгом костюме с галстуком. У мужчины были невыразительное лицо и равнодушные глаза. – Гражданин… э-э-э… – Дежурный заглянул в журнал приема, пробежал пальцем по неровным рукописным строчкам, нашел нужную. Голос его сразу окреп и приобрел назидательные нотки.

– Гражданин Бабиян, вы были на приеме три раза. Сотрудники посольства внимательно вас выслушивали и разъясняли, что поставленные вопросы не входят в компетенцию дипломатического представительства. Вам было рекомендовано вернуться на Родину и там уладить ваши проблемы с правоохранительными органами…

Мужчина выдержал красноречивую паузу. И тоном, которым обычно говорят: «Убирайтесь, наконец, к черту!»– произнес последнюю фразу:

– Итак, чем я могу вам помочь на этот раз?

Сурен покачал головой.

– Спасибо, на этот раз я пришел, чтобы помочь вам…

– Мне?! – На лице дежурного отразилось изумление.

С таким желанием посетителя он столкнулся впервые.

Надоедливые соотечественники обращаются обычно со всякими глупостями: у кого-то украли деньги и билеты, кто-то потерял паспорт, кому-то необходимо продлить основной документ гражданина России, у кого-то местная полиция арестовала родственника, и т. д. и т. п. – без конца. Поток бесконечных просьб захлестывает малочисленный коллектив посольства, отвлекая от куда более неотложных и важных дел, которые имеются у каждого из сотрудников и касаются их самих.