Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

побежал к порталу под грохот своего разрывающегося сердца. Перепрыгнул, ударив крыльями по воздуху, через всадника с охонгом, заслонившим ему путь. Едва не врезался во второго — но на того прыгнул Чет, свернув всаднику голову. Вильнул от стрекозы, сбитой секирой Бермонта.

Алина висела безвольно, но в груди ее хрипело, и горячая красная кровь толчками текла по его рукам и груди. Хрип затихал.

Что-то полоснуло его по спине, обожгло болью. Что-то впилось в плечо, прошило спину сзади, заставив и его плюнуть кровью, задохнуться.

Он в прыжке, неловко, боком, перелетел через щит, влетел в портал, и ощутил, как застывшее тело на его руках растекается туманом, и руки его тоже. И в ледяной тьме успел взмолиться о том, чтобы она жила, прежде чем сердце в груди взорвалось и Тротт перестал существовать.

Взметнулись до небес за Троттом и принцессой лепестки портала и схлопнулись со взрывом, вновь разметав противников как кегли, заставив землю трястись, реки выходить из берегов, а далекие вулканы плеваться лавой. Портала больше не существовало. Замерли все в ужасе и изумлении — а потом продолжили отчаянный бой: одни за то, чтобы все-таки вернуться домой, вторые — чтобы задавить тех, кто и здесь, на чужой земле, смог добиться своего.

* * *

Сначала Алина услышала тонкий писк.

Затем ощутила прохладу ткани под руками.

Дыхание засбоило — она еще летела к порталу, она еще чувствовала боль от прошивших ее грудь пуль, она еще не могла вздохнуть, потому что ее легкие были полны кровью… наваливалось на нее ощущение утраты и одновременно она силилась открыть глаза, скребя руками по койке.

Она наконец смогла панически вдохнуть и заморгала, плача от яркого света и от боли. Рывком села, застонала сквозь зубы — так ныло в груди. Тело было слабым и легким, как после тяжелейшей болезни, слушалось неохотно. Окружающее расплывалось, но глаза начинали фокусироваться: медицинские аппараты, человек в рясе служителя Триединого, бормочущий «Спокойно, ваше высочество, спокойно» и нажимающий на какую-то кнопку.

От него шла теплая целительная энергия.

Она слышала, как топочет в коридоре множество ног. Но смотрела только на соседнюю койку.

Там, бородатый, рыжий, похудевший, лежал Макс.

— Ма-а-акс, — просипела она, давясь слезами. — Мааакс!

Рыжий маг захрипел ровно так, как она несколько секунд назад, и принцесса, сорвав с себя трубки и капельницы, путаясь в ногах, хватаясь за стены и столик, рухнула у кровати мужа на колени. Что-то мелькнуло в поле ее зрения — то было ее черное полупрозрачное крыло.

— Макс! — она затормошила мужа слабыми руками, обхватила, прижимая ухо к сердцу — оно билось, быстро, панически билось! — и она звала его, то с надеждой, недоверчиво улыбаясь, то кривя рот в рыдании. — Мы здесь, Макс, просыпайся!

Он судорожно втянул в себя воздух, сердце застучало быстро-быстро — и вдруг от него полыхнуло тьмой, и Тротт рассыпался черно-золотой пылью, чистой стихией такой мощи, что перехватило горло — будто во все стороны плеснуло море тьмы, выстудившей всю палату, и дымком рвануло вверх, сквозь потолок.

— Ма-а-акс! — в голос завизжала-закричала принцесса, и от ярости ее покрылись инеем приборы. Она осела у кровати, запрокинув голову и глядя в потолок. — Нет! Не надо! Макс! — она зло зарыдала, зарычала, вцепляясь в пустую койку. — Нет! Нет!

Ей не хотелось дышать, не хотелось жить, не хотелось видеть ничего вокруг. Она закрыла лицо руками и орала, то плача, то требуя вернуть его, орала в небеса, потому что ничего больше не нужно было ей — только он.

Забежали в палату врачи — но отец Олег сделал им знак не приближаться. Он ткал золотое невидимое покрывало успокоения, опускал его на плечи и голову девушки с призрачными дымными крыльями — и чувствовал ее боль, боль, раздирающую душу.

Поспешно зашла матушка Ксения. Добавила свое плетение в покрывало — но принцесса сделала резкое движение рукой, разрывая его — и отползла к столику между кроватями, продолжая выплакивать свое горе и свою потерю.

* * *

Черный Жрец, вернувшийся на Туру, расширяясь и набирая свою мощь, обретая свою суть, поднимался в небесные чертоги, туда, где медленно билось, стремясь навстречу, его сердце.

Выли в разочаровании захватчики: они, ощутив возвращение шестого из врагов, рванули туда, где поднимался он, еще слабый и неопасный. Но Красный был быстрее, и Инлий ветром соскользнул с гор, и прокатилась волной богиня, поднимаясь стеной перед Девиром и закрывая мужа — и не дали они коснуться Ворона, хотя было их сейчас трое против четверых.

Воинственно приветствовали его возвращение братья и сестра — ощущал он огненную яростную радость Красного, одобрительную — Зеленого, с облегчением — Желтого, светлую и легкую — Белого, нежную и любящую — своей богини.

Совсем немного осталось продержаться им, пока он наберет силу, пока срастется с сердцем, пока войдет в ждущие его доспехи и возьмет в руки кривые клинки. Совсем немного.

Успокаивалась Тура, и Желтый с Зеленым, сосредоточенные на ее удержании, спешно укрепляли ее, связывали порванные струны подпространства, восстанавливали тонкие сферы. Им еще не вернуться в битву, еще не помочь братьям — но планета уже не расколется и будет жить, кто бы ни победил.

По всей планете рассыпалась прахом нежить, оставаясь только там, где были извечные места ее обитания, в местах разломов и аномалий. В метро Иоаннесбурга люди, собравшиеся на станциях и наблюдающие со страхом, как защищают холлы маги, вставшие на пути чудищ из перегонов, с облегчением обнимались и плакали.

На далеком Лортахе дар-тени вдруг исчезли, оставив близких в страхе и отчаянии. Вернулись они в этот мир и слились со своими половинками гармонично и полно. И лишь те, чьи половинки на Туре уже ушли из жизни, присоединились к ним в небесных сферах, чтобы уйти на перерождение.

Маги, аристократы и священство ощутили возвращение темной стихии. И простые люди тоже — мир стал чище и ярче, полнее стал он в этот миг.

Поднимался в небеса Великий Ворон, с благоговением и счастьем ощущая всей своей сутью свой мир, поражаясь и печалясь о том, как мог он посметь уйти отсюда, как мог посметь вмешаться в ход сезонов. Ласкались к нему собравшиеся со всего мира сомнарисы, и с печалью видел он, что нет под Блакорией старого стихийного духа, черного полоза, который иногда ночами превращался в ворона на полнеба и гонял с ветрами Инлия над Турой.

Поднимался Жрец и