В этой книге полно пауков. Серьезно, чувак, не трогай ее - Дэвид Вонг

После пятимильной погони за пикапом Теннета через Мертвую зону мы решили, что он поедет дальше и врежется прямо в зеленую стену смерти; здесь я предположил, что его нашпигуют свинцом, который со скоростью звука обрушится на доктора через лобовое стекло. Самоубийство бронемашиной? Назло Фальконеру? Черт побери, да этот мужик просто мудак.

Вместо этого грузовик Теннета остановился прямо перед колючей проволокой. Мы остановились и решили понаблюдать за ним, не подъезжая ближе. Теннет выпрыгнул наружу и побежал к солдатам, размахивая руками. Было не похоже, что он шел сдаваться. Скорее, требовал, чтобы они убирались, крича, размахивая руками и ведя себя, словно сумасшедший.

И тогда его схватил и разорвал на куски монстр в черном скафандре.

– Ну, – сказал я, – сам нарвался.

Мы все смотрели на заслуженную и фантастически ироничную смерть Теннета, когда услышали, как заработали тяжелые пулеметы из линии перед нами.

Справа от нас, со стройплощадки водонапорной башни, спускалась кошмарная орда шаркающих перекошенных зомби – весь инфицированный персонал БИЭПИ. Они ползли, выли и кричали, размахивая щелкающими придатками. И тогда до меня дошло, что это на самом деле и был предсмертный план Теннета. Он бросил на армейский кордон свою личную орду инфицированных, дав военным долгожданный зомби-апокалипсис, в надежде, что мир спустит ад на город за его спиной, независимо от того, что видел пилот.

* * *

– СВАЛИВАЕМ! – заорал я.

Инфицированные текли справа, устремляясь к нам и линии бронемашин перед нами. Все больше и больше машин открывали огонь по орде, башни и пулеметы выплевывали пули, воздух наполнился свинцом.

Фальконер включил задний ход чудовищного грузовика и выкрутил руль, поставив нас перпендикулярно хайвею, потом выкрутил руль в другую сторону, заставив эту махину направиться в противоположном направлении. Крупнокалиберные пулеметы за нами ревели не переставая, как на финале фейерверка. Я даже своих мыслей не слышал.

Грузовик затрясся. Эми вскрикнула. Что-то в нас ударило.

Фальконер зарычал, сражаясь с рулем. Но мы не двигались. Я почувствовал запах дыма. Еще один снаряд ударил перед грузовиком, капот перекосился.

Перед ветровым стеклом взлетели языки пламени.

– НАРУЖУ! НАРУЖУ И ПАДАЙТЕ НА ЗЕМЛЮ!

Фальконер распахнул дверцу рядом с собой и выпрыгнул наружу. Джон запутался с чем-то, лежавшим у него на коленях. На пол упал шерстобой. Я подобрал его, протиснулся мимо Эми и открыл дверь. Воздух был наполнен криками монстров и огнем пушек. Мои кроссовки ударились об асфальт, и я услышал крик Фальконера:

– КАНАВА, ВСЕ В КАНАВУ!

Я увидел, что он имеет в виду – глубокая дренажная канава вдоль западного края дороги, где-то в десяти футах от нас. Джон выпрыгнул за мной, горящий грузовик послужил прикрытием от шквального огня. Фальконер рванул вперед, как можно ниже пригибаясь к земле, и нырнул в канаву.

– ДЖОН! – закричала Эми.

Джон обернулся и увидел, как огромный инфицированный ублюдок бросился на него сзади, волоча за собой изодранные остатки черного скафандра.

Я нащупал шерстобой, но, прежде чем успел нацелиться, Джон выстрелил в давайте-назовем-его-зомби из всех трех стволов дробовика, и монстр лишился всего, что выше шеи.

– Держись пониже! – крикнул я Эми. – Так низко, как можешь! ВПЕРЕД!

Мы выбежали из-за грузовика и скатились в дренажную канаву. Пули били в землю и асфальт над нашими головами. Грузовик взорвался, горящие обломки закружились в воздухе. Уже во второй раз за последние полчаса меня едва не убило горящими частями грузовика, новый личный рекорд.

– ОНИ УБЬЮТ НАС! – завизжала Эми.

– НИЖЕ! – крикнул я. – ДЕРЖИ ГОЛОВУ НИЖЕ!

Пулеметная очередь пронзила воду за нами, пробив земляную насыпь.

– МЫ ДОЛЖНЫ ОСТАНОВИТЬ ИХ! – прокричала Эми.

Джон лихорадочно пытался что-то достать из кармана – патроны для дробовика, по-моему. Что-то просвистело мимо моего уха. Фальконер, находившийся рядом со мной, упал в канаву. Вода под ним сразу стала алой.

– ФАЛЬКОНЕР!

– ЭМИ! НЕТ!

Я схватил ее за руку. Она вырвалась.

И вылезла на насыпь.

Прямо на линию огня.

Все происходило как в замедленной съемке. Эми встала прямо под градом пуль и начала размахивать руками перед собой, словно пытаясь остановить приближающуюся машину. Она что-то кричала, хотя я ничего не слышал из-за дьявольского урагана, бушевавшего вокруг нее.

Время, казалось, остановилось. Я видел ее застывший моментальный снимок, стоявший на насыпи, силуэт на фоне серо-железного неба, насквозь мокрые и заляпанные грязью джинсы, худые веснушчатые руки, кончики блузки распахнулись, открывая два дюйма бледной беззащитной кожи. В то бесконечное мгновение все эти детали навсегда врезались в мою память.

* * *

И это мгновение действительно было бесконечным, потому что время остановилось.

– Наконец-то, – сказал Джон из-за моей спины. – Бог мой.

Вокруг нас царила мертвая тишина. Вода у моих ног замерзла. Надо мной в воздухе висели брызги жидкой грязи, пуля попала в насыпь миллисекунду назад.

Я повернулся к Джону, который держал в руке бутылочку с Соевым соусом.

– Что за… – сказал я.

– О, Дэйв! Ты остался со мной. Я остановил время. Надеюсь, это никому не повредит.

– Ты… ты можешь такое делать?

– Ага, с того времени, как принял Соевый соус прошлой ночью. Я как Зак Моррис в «Спасенных звонком». Единственный подвох – пока время остановлено, ты не можешь ничего сделать. Сам ты можешь двигаться, но это, э, скорее информативно, я бы сказал.

Я вскарабкался на насыпь. Передо мной простиралось застывшее поле боя, похожее на какую-то чудовищно огромную скульптурную группу в гребаном музее под открытым небом. Я оглянулся на Эми, ставшую статуей с застывшим открытым ртом, открывающим ее изогнутые резцы.

Я пожал плечами:

– Ну, на самом деле это не самая странная вещь, которая случается, если ты принимаешь Соус.

Джон остановился рядом со мной и сказал:

– Я бы даже не поместил ее в первую пятерку. Я знаю, что ты подумал, но нет, мы не можем убрать ее оттуда. Ничего нельзя сдвинуть с места. И я сейчас имею в виду не то, что во времени ничего нельзя менять, типа правило такое. Нет, буквально ничего нельзя сдвинуть с места. Я пытался.

– Я могу двигать шерстобоем, – я все еще держал его в руке.

– Точно, и можешь двигать джинсами, когда идешь. Мне кажется, ты можешь двигать всем, чего касался, когда время остановилось.

– Как долго это продлится?

– Не знаю. Со мной такое было только однажды. Я не могу намеренно заставить время снова пойти, но… У меня есть чувство, что остановка времени длится до тех пор, пока она тебе нужна. И не важно, знаешь ли ты, что тебе надо сделать или нет. Если это имеет смысл.