Служба Спасения Геймеров - 1. Intern. - Александр Грохт

записи, в общем, к чему-то готовились. В девять утра в лабораторию пришел собственно доктор Майерс, труп которого мы и нашли. С его появлением все забегали и засуетились, после чего собрались явно на летучку.

Майерс прохаживался перед сидящими на стульях сотрудниками и рассказывал им, что сегодня, в этот поистине замечательный день, все должно пройти и-де-аль-но. Вообще, мужик был отвратителен: у него был высокий, мерзкий голос и манера читать нотации вместо беседы. Тем не менее, что-то полезное он сказал:

– К полудню приедут люди из самого Комитета Гражданской Ответственности и привезут для эксперимента крайне важный груз.

Сотрудники после слов о комитете явно напряглись, выдавая важность прозвучавшего. Судя по всему, это что-то вроде нашего земного ФСБ-СБУ-ФБР – ребята в форме, с которыми обычному человеку делать рядом вообще нечего. Майерс же продолжал вещать,а я отвлекся и еще разок внимательно глянул на сотрудников. Среди них мне показалось знакомым одно лицо. Прям очень знакомым. Чертов Странник! Это точно был он, хоть и в очках, и с бородой. Его выдавали глаза и форма лица – слишком правильное лицо и слишком уж агрессивные глаза. Я не могу подобрать другого определения – именно агрессивные, полные готовности в любую секунду начать кровопролитие.

Ну, теперь я абсолютно уверен в том, что эту кашу заварил тут он. Без малейших сомнений убив сотни людей и обрекая на смерти от панцирников еще больше. И это он говорил мне что-то там о насилии, как не единственном пути? Ладно, смотрим дальше, хотя у меня уже есть версия, как это все произойдет.

В полдень в помещение лаборатории вошло двое мужчин в какой-то подозрительно знакомой броне. Черненькая такая, со знаками различия Рейнджеров. Они бегло осмотрели помещение, после чего тот, что с погонами майора, снял шлем. И ба - опять знакомое лицо! Этого парня я видел рядом с Элмером, по-моему, это как раз его зам, которого сместил я своим скоростным продвижением по лестнице прокачки репутации и званий. Любопыыытственно, хоть и не криминал; кто-то говорил, что Рейнджеры – это местный спецназ был, и вполне эффективный. Что ж, смотрим дальше.

После первой поверки, а это явно была она, в помещение вошла целая группа рейнджеров, все в тяжелых брониках, шлемах и с оружием. Они внесли три контейнера. Майерс и командир проверили целостность печатей на них, после чего, оставив четверых бойцов внутри, Рейнджеры покинули помещение. Четверка парами распределилась по углам, но особенно напряженными не выглядела: либо это была стандартная процедура, от которой не ожидалось сюрпризов, либо к сюрпризам они были готовы и точно знали, когда стоит напрягаться.

Ученые тем временем вскрыли первый контейнер, из которого с предосторожностями была извлечена.... МОЯ БРОНЯ. Ну, в смысле броня Рокатански. Я был уверен, что знаю содержимое двух других контейнеров, и оказался прав: из них были поочередно извлечены наплечник Рокатански и дробовик Рокатански.

Ученые очень долго калибровали какое-то сложное оборудование, к сожалению, без объяснений своих действий, так что я не понимал ничего. Впрочем, рядом сидел тот, кто мог хотя бы примерно пояснить, на кой тут нужен был сет Рокатански, да еще и не полный.

Док, помявшись, рассказал. Эту часть истории ему поведал как-то раз подвыпивший парень из этой лаборатории. В общем, они пытались синхронизировать магнитные поля и передать через биотоки ауры человеку свойства предметов. Так как он окажется частью системы, то, соответственно, сможет с ней взаимодействовать. В отличии от других попыток, этот эксперимент показывал определенный результат, но пока – на животных. У них появлялся инвентарь, которым они пользовались абсолютно бессознательно. Похоже, что эксперименты на людях решили ставить сразу с помощью самых мощных предметов, доступных ученым: легендарного комплекта брони.

Возникает, конечно, интересный вопрос – откуда у военных доспехи Рокатански и кто его вообще убрал из игры, но сейчас не до этого.

Тем временем в помещение завели троих людей, в рыжих тюремных робах, скованных по рукам и ногам. Каждого сопровождала пара охранников, вооруженных станнерами и шокерами. Последним в лабораторию зашел смутно знакомый рыжий мужик лет пятидесяти на вид.

– Эрик, – прокомментировал это Док. – Похоже, вот откуда у них взялся "эдванс" – они проводили совместный эксперимент, не согласуя его с руководством.

– Угу, – я хмыкнул. – А еще, зуб даю, они сейчас не в курсе, что у Гектора уже вколота порция этого самого эдванса, и как раз сейчас , второй день, то есть у него начали расти скорость и сила.

, Не знаю.

Эрик поговорил с Майерсом, затребовал в случае успеха полную копию всех данных для исследований и ушел, вполне довольный собой. Охрана уже закрепила всех троих подопытных в ложементах, и я наконец-то смог разглядеть всю троицу. Фамилии их были написаны на комбинезонах, так что мне не пришлось гадать кто есть кто.

Вот Гектор. Волевое лицо, с мощной нижней челюстью. Резко очерченные скулы. Налитые кровью карие глаза. Уже сейчас мне, знающему, что будет, видно, как его мускулатура наливается мощью и слегка зеленеет кожа. Он напряжен, он мечтает о мести, и я вижу на его лице злорадство.

Вот Лютерано. Жилистый мужик в татуировках, при взгляде на которого рука сама тянется к пистолету. Уголовник. Прям классический. Длинные темные волосы, исколотые пальцы, недлинная бородка, тоже черная с легкой проседью. Бегающие синие глаза, темные выгоревшие брови. Этот куда более напряжен.

И третий. Если бы меня спросили, я бы сказал, что ему тут не место. Высокий, метра под два рост, если не больше. Крепко сложенный, с волевым подбородком и яркими зелеными глазами. Если Гектор выглядел перекачанным зверем, и, подозреваю, это было не следствием вколотого мутагена, то Херсон, а это был он, выглядел атлетом-спортсменом. В отличие от своих товарищей по несчастью, он выглядел спокойным и не сопротивлялся, когда его закрепляли в кресле.

Тем временем ученые завершили свои приготовления. Все три артефакта, опутанные паутиной проводов и датчиков, покоились в устройствах, соединенных с теми самыми агрегатами в капсулах. Майерс лично входил в каждую камеру и что-то говорил подопытным. К сожалению, я не умел читать по губам, а камеры были полностью звукоизолированы и услышать не представлялось возможным. Гектор явно его оскорблял, Лютерано что-то ныл, а Херсон гордо хранил молчание. Каждому из них Майерс ввел препарат из ампулы, переданной ему Эриком. Выйдя из третьей камеры, он махнул рукой, и на заключенных начали опускаться сверху те самые агрегаты, теперь окруженные эдаким ореолом из мелких