На поводу у сердца - Тори Майрон

Что за ерунда творится? О каком Колине идёт речь? И что он со мной делал? Проверял меня без моего ведома? Какого чёрта?!

— Вот же бля*ь! После прошлой проверки Колин заверил, что она целка. И где только успела? — бурно сокрушается Адам, всё сильнее режа мой слух своими непонятными фразами.

Колин… Колин… Колин…

Кто он такой? Что-то знакомое. Откуда я знаю это имя? А я точно его знаю. Где-то слышала. Неоднократно, и причём совсем недавно… В офисе у Адама? Нет. В Энглвуде?.. Нет. Кого-то из друзей Остина или Марка так зовут?.. Тоже нет. Клиент из клуба?.. Опять нет. Но… уже близко. Он точно из «Атриума». Бармен? Официант? Нет! Нет у нас мужчин в обслуживающем персонале. Есть только братья Мэрроу, охранники и врач… Врач! Вот оно!

Боже мой!!!

Наконец, мысленно идентифицировав личность человека, о ком идёт речь, я едва справляюсь, чтобы не вздрогнуть всем телом от нарастающей паники. Однако в следующий миг я всё равно случайно выдаю своё пробуждение тем, что морщусь в отвращении, когда внезапно ощущаю мужские руки, неспешно ведущие от шеи через грудь к моему животу.

Это не Его руки. Не Его прикосновения. Не Его дыхание опаляет мне кожу.

— А ты уже, оказывается, проснулась. Отлично. Давай живее приходи в себя. Мы с тобой и так много времени потеряли. — И это не Его голос сейчас гремит негодованием, а пальцы жёстко давят мне на скулы.

Я в ужасе раскрываю глаза и встречаюсь вовсе не с чёрными безднами глаз, что ошибочно предполагала увидеть, а с хлёстким карим взглядом своего бывшего начальника, чьи жёсткие черты лица сейчас сковываются отталкивающей безжалостной маской.

Адам меня не похищал. Адама здесь нет. Он к этому не причастен.

— Эрик…

Николина

— Эрик… — хрипло блею я, задыхаясь от поработившего меня страха — настоящего, леденящего, охватывающего липкими щупальцами всю мою душу. Ничего общего с той томительной тревогой, которую я испытывала при мысли о возможной стычке с Хартом. Видимо, до этого момента моё подсознание знало, что мне нечего бояться: в каком бы гневе Адам ни был, он не причинит мне то непоправимое зло, что броской надписью пестрит в немигающем взоре Эрика.

— Скажи мне, Анна, неужели после столь продолжительной игры в недотрогу ты не могла ещё денёк потерпеть, не раздвигая ни перед кем свои ноги? — цедит сквозь зубы Мэрроу, вконец путая мне мысли и пугая до спазмов в животе.

Не выдавив из себя звука, я ошалело начинаю бегать взглядом по сторонам, совершенно не распознавая серую, тусклую комнату в которой пребываю. Порываюсь вскочить с кровати (как оказалось, я всё-таки лежу), но не получается из-за наручников, накрепко приковывающих мои руки и ноги к железным перилам. Паника достигает небывалых высот, когда замечаю, что на мне надето только не принадлежащее мне кружевное нижнее бельё, а незнакомая женщина, не обращая абсолютно никакого внимания на мои отчаянные попытки вырваться из оков, как ни в чём ни бывало продолжает замазывать пятна на моих бёдрах. Словно для неё это обычное дело. Хотя скорее всего так оно и есть.

— Тихо, тихо, Анна, успокойся, — фальшиво мягкий полушёпот нервирует меня лишь больше. — Отсюда ты выберешься только, когда я позволю, и исключительно в сопровождении моих людей, так что можешь не дёргаться и не тратить энергию понапрасну. Она тебе сегодня ещё пригодиться, — с мерзкой ухмылкой на губах произносит Эрик, возвышаясь надо мной точно гора.

— О чём ты говоришь? Где я? Что вообще происходит? — прорезавшийся голос звучит вяло и хрипло, пока тело, наоборот, всё обильней наполняется силой и желанием сопротивляться. — Не трогай меня! Даже не думай и дальше продолжать мазать меня какой-то гадостью! — шиплю я на невозмутимую женщину, когда она намеревается пройтись кистью по моему лицу.

— Мне нужно закончить макияж.

— Мне плевать, что тебе нужно… Не смей прикасаться ко мне! — в стремлении помешать ей, игнорируя боль в запястьях и щиколотках, начинаю брыкаться и активно вертеть головой, неожиданно отмечая, что мои волосы уложены аккуратными крупными спиралями.

Они что, раздели меня, провели какие-то «банные процедуры» и гинекологический осмотр, а после ещё и макияж с укладкой сделали? Что за беспредел они тут устроили?! От одной только мысли о том, что с моим телом творили всё вышеперечисленное, пока я была в тотальной отключке, к всепоглощающему страху добавляется ещё и злость вместе с ярым желанием сейчас же отправиться в душ, чтобы отмыть себя от всех сотворённых со мной манипуляций.

Несмотря на ограничения в движениях, мои брыкания таки помогают мне избежать действий женщины, но лишь до тех пор, пока сильная рука Мэрроу не накрывает мой лоб и мощно не прибивает голову к кровати, нисколько не заботясь, делает ли он мне больно или нет.

— Я наслышан о твоём буйном нраве, но со мной это не прокатит, Аннабель, — грозно чеканит Эрик, глядя мне прямо в глаза, но адская смесь эмоций во мне помогает не стушеваться.

— Я не Аннабель. Меня зовут Николина. И убери от меня свои мерзкие руки! — на фоне твёрдого голоса Мэрроу мой звучит до невозможности жалко, но я несказанно рада, что могу говорить хоть как-то.

— Мне по*уй, как тебя зовут, идиотка! Либо ты успокоишься сама, либо я это сделаю за тебя.

— И как же? Ударишь меня? Так давай! Бей! Но я не собираюсь позволять делать со мной то, что вы тут делаете! Отпусти меня! Это похищение! У тебя будут крупные проблемы! Я этого так… — мой и так сиплый голос и вовсе пропадает, когда со следующим вздохом мой рот намертво прикрывает мужская рука.

— У кого и будут проблемы, то исключительно у тебя. Бить я тебе не буду, Анна, ты и без моих усилий уже донельзя подпорченная. Но если ты сейчас же не успокоишься сама, мне придётся повторно вколоть в тебя чудо-средство, что вмиг сделает тебя покорной и тихой. Хочешь снова стать безвольным овощем или будешь вести себя нормально? Что выберешь?

А вот после этих его угрожающих слов страх перед перспективой вновь лишиться возможности контролировать своё тело наглухо перекрывает все остальные возмущения, отчего я неохотно, но всё-таки заставляю себя прекратить бороться.

— Вот и молодец, правильный выбор, — неспешно убирая ладонь с моего рта, хвалит Эрик, на лице же ни один мускул не приходит в движение, что мог бы проявить хоть толику удовлетворения мужчины моей смиренностью. — Совсем не хочется накачивать тебя наркотой перед встречей с покупателями. Думаю, ты тоже не хочешь знакомиться со своим будущим хозяином, будучи под кайфом, не так ли? — он выпускает вопрос мне в губы, от которого я вмиг каменею похлеще, чем от воздействия его «чудо-средства».

— О каком хозяине ты говоришь? — сдавленный сип рвётся из горла сквозь учащённое от страха дыхание, когда Мэрроу, наконец, отодвигается от меня. Взглядом приказывает женщине продолжить работу и неспешно отходит в другой угол комнаты.