Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы - Рустам Максимов

– Какой был, такой и взял, – видимо, припомнив что-то не очень приятное, тяжело вздохнул Сергей Николаевич. – Трофейному коню в зубы не смотрят.

– Ладно, по пути успеем поговорить и о нас, и о вас, – решил я, протягивая руку командиру танкового экипажа «диких гусей». – Сержант, мы были рады нашему знакомству. Надеюсь, в ближайшее время свидимся вновь.

– Я обязательно приеду в русский анклав и привезу господину майору два цинка патронов, – заверил Мишель. – Бертье всегда держит данное им слово.

Распрощавшись с танкистом, мы загрузились в «амтрэк» и покатили домой. Амфибия быстро обогнала все три тихоходных корабля, гуськом ползущих вдоль побережья. Как пояснил Константин, такой строй назывался кильватерным и был излюбленным строем на флоте. Мне, если честно, было глубоко фиолетово, каким строем ходят флотские, лишь бы они успели подойти к Данилово в светлое время суток. Иначе по темноте нам пришлось бы столкнуться с массой непредсказуемых трудностей, перевозя народ с кораблей в наш посёлок.

Предложив Стрелкову первым делом перекусить, чем бог послал, мы достали американские сухпайки, затем открыли консервы – обыкновенную российскую тушёнку и какие-то итальянские сардины в масле. Как я и предполагал, Сергей Николаевич сразу же поинтересовался, откуда у простых российских ментов взялись харчи потенциального противника. Мне пришлось вкратце рассказать о приключениях оперов в чужом мире, о последовательном и неожиданном появлении сначала того самого потенциального противника, а затем и потенциального союзника в виде отряда наёмников из далёкой Африки. Повествование плавно перешло к сражению с исламистами, к вояжу в техасский анклав…

– Командир, за нами идёт чья-то машина! – внезапно прервал мой рассказ Зеленцов. – Грузовик вроде знакомый!

– Стоп, моторы! Разворачивай! – крикнул я отцу и сыну Нидеррайтерам. – Все на выход!

– Гадство, не хотел вот так, сразу, просить у едва знакомых людей, и, похоже, попал, – выругался Стрелков, демонстрируя полупустой магазин от своего автомата. – Мужики, у меня всего пятнадцать патронов. Подкиньте бэ-ка, если можете.

– Ну, ты даёшь, Сергей Николаевич, – с удивлением произнёс Зеленцов, протягивая майору набитый патронами магазин. – А чего же ты тогда так долго тянул переговоры с Русланом и Марком, когда те подошли к вам на траулере?

– Потому и тянул, что у нас с оружием и боекомплектом был полный абзац. Да и кто же в тот момент знал, что вы – свои, русские, – подмигнул капитану гость, принимая все три протянутых ему магазина: от самого Владислава, от меня и от Григорьева. – Эх, была бы у нас хотя бы пара «тэ-пятьдесят пятых» и десяток пулемётов – хрена бы лысого мы ушли с наших земель…

– Это польский «ивеко», – присмотревшись в бинокль, произнёс Александр. – Да, точно, поляки… В кабине вроде сам Дзенсикевич, а за рулём – Тадеуш. Ну, да, Тадеуш, как там его…

– Мазовецкий, – подсказал я, вскидывая свой бинокль. – Да, поляки… Чего это они сигналят? Рации, что ли, нет?

– Так, товарищи опера, объясните по-быстрому – это свои или нет? – оторвался от прицела Стрелков. – Триста метров до цели… Ну?

– Соседи, Сергей Николаевич, ещё вчера помогали восстанавливать разрушенные деревенские дома, – опустил автомат Зеленцов. – Вон, их главный нам рукой машет.

– Пан Владимир, пан Александр, пан Владислав! Панове! – соскочив с тормознувшего в десяти шагах от «амтрэка» грузовика, Дзенсикевич бросился к нам, размахивая руками и что-то тараторя по-польски. Я понял лишь «матка-бозка» и ещё пару слов, явно из церковного лексикона. – Чудо великое! Панове, чудо великое! Мы не одни в этом мире!

– О чём это он? – наш гость с подозрением воззрился на возбуждённого поляка, словно видел перед собой умалишённого. – Какое чудо?

– А хрен его знает, – признаюсь, в тот момент и меня посетила мысль о том, что у соседа, что называется, прохудился его «скворечник». – Пан Анжей, да, объясни ты наконец, что случилось!?

– Песня! Пан Владимир, ты слышишь эту песню? Это не запись – это прямой эфир! – махнув рукой в сторону «ивеко», Дзенсикевич перешёл на русский: – Польская радиостанция! Из Познани! Она вышла в эфир час назад! О, Матка Бозка!

– Вольфганг! – позвал я нашего немецкого товарища. – Будь добр, помоги с переводом, а то пан Анжей чересчур возбуждён.

– Да, это современная польская мелодия, – прислушавшись к исторгаемой из динамиков музыке, спустя полминуты подтвердил Нидеррайтер-старший. – Может, запись?

– Какая запись, панове?! – вскричал Дзенсикевич. – Говорю же вам – в эфир вышла эф-эм радиостанция из города Познань! Они уже обращались ко всем, кто их слышит!

– Пан Анжей, да верим мы тебе, верим, успокойся, пожалуйста, – произнёс я, переглянувшись с парнями. Пока большинство из нас смотрело на польские пляски Дзенсикевича, Костя обошёл грузовик, заглянул в кузов, после чего отрицательно качнул головой – чисто. Пан Тадеуш сидел за рулём, вполголоса подпевая, и, похоже, даже не сообразил, что лейтенант неспроста крутится вокруг его машины. – Ты лучше скажи, почему вы не сообщили об этом по рации. У солдат Жерара хорошая радиостанция.

– По рации? Забыли, пан Владимир, забыли, – на мгновение призадумался поляк. – Едва мы услышали в эфире родную речь, в Бялобжегах началось…

Словно подтверждая правдивость слов пана Анжея, музыка стихла, и из динамиков полилась характерная польская речь, с большим количеством шипящих согласных. Услыхав это, Дзенсикевич тотчас завопил словно резаный и… бросился обниматься.

Выудив откуда-то из закромов машины бутылку водки, Мазовецкий спрыгнул на песок и, свинтив крышку, с улыбкой протянул ёмкость Григорьеву. Бросив на меня вопросительный взгляд, Костя сделал небольшой глоток и передал водку капитану Барулину. Бутылка пошла по кругу и вскоре возвратилась к пану Тадеушу, опустошённая почти наполовину.

– Герр майор, это прямой эфир, – послушав, о чём говорит радиоведущий, Вольфганг снял шлем, проведя ладонью по своим коротким седым волосам. – Диктор говорит, что сутки назад поляки героически отбили нападение каких-то чёрных бандитов, а сегодня в Познань прибыл русский отряд. Из Москвы. Воевода города ведёт переговоры с русскими об объединении усилий… Ещё призывает жителей города не углубляться в лес в восточном направлении – там слишком опасная фауна.

– Етижи-пассатижи, ну, и дела, охренеть можно, – высказал наше общее мнение Зеленцов. – Володя, а если перенеслось всё правительство, министры и прочие депутаты?

– Маловероятно. Земная поверхность перенеслась кластерами, кругами, диаметром примерно в десять километров каждый, – ответил я. – Кластеры словно вырезаны гигантским лазером, и вырезаны произвольно, вперемешку по странам и даже континентам. Москва, Влад, большая, и вряд ли перенеслась целиком…

– Откуда вы это всё знаете? – Стрелков посмотрел на меня так, что я невольно поёжился под пристальным взглядом майора.

– У нас есть карта ближайших окрестностей, – произнёс я, решив, что Николаич «дозрел» до серьёзного разговора о его будущем и будущем остальных беженцев. – Нарисована по снимкам, сделанными с самолёта.