Крест - Ингар Йонсруд

— Смотри, — сказала она, показав фонарем. На третьем пролете в стене была стальная дверь. Вместо ручки на ней был рычаг. — Это должен быть этаж под контрольным пунктом.

Фредрик прополз мимо Кафы. Лестница была такая узкая, что он с трудом протиснулся между Кафой и перилами. Лестница закачалась, и Фредрик представил, как упадет отсюда. Проход был такой узкий, что он точно ударится о лестницу минимум один, может быть два раза, прежде чем свалиться на бетонный пол. Подойдя к стальной двери, полицейский положил руку на рычаг. Нужно убедиться, что здесь никто не прячется.

Фредрик взглядом проверил пролет над своей головой прежде чем повернуть рычаг. Над последним пролетом он увидел полоску света из приоткрытой обитой алюминием двери. Она была приоткрыта. Должно быть, это вход на контрольный пункт.

Фредрик потянул вниз рычаг, и металл заскрипел. От звучного эха волосы на голове Фредрика встали дыбом, и он направил пистолет на пролет над собой. Следователь ждал звук шагов или передернутого затвора. Ощутив вкус железа во рту, он ждал…

Но шагов не было. Теней тоже. Вообще ничего Что же тут произошло? Почему Странник не отреагировал на шум? Черт. А вдруг это ловушка? Вдруг Фредрик ошибся? Вдруг преступник остался в здании терминала?

— Что там? — прошипел он, сжав зубы.

Кафа прошла вперед и тщательно осмотрела комнату за стальной дверью. Фредрик же не смел отрывать взгляд от щелки вверху башни.

— Склад.

Он решил рискнуть и посмотреть.

— Вхожу.

Под дверью был бетонный порог, с него — примерно полметра до пола. Мрачный дневной свет из маленьких окошек в глубине толстых стен. Фредрик увидел ящики и коробки с гнилыми бананами, кирпичи и засохшие ведра с краской, бутылки уайт-спирита и скипидара. Потемневшую офисную мебель и столы, прислоненные к стене. Воняло пылью, химикатами и прелой тканью.

Он соскочил на пол. Чтобы не удариться головой о потолок, пришлось присесть и согнуться. Фредрик обыскивал комнату, пока не удостоверился, что здесь никого нет.

Далее полицейские преодолели последние ступеньки в шахте, добравшись до двери на контрольный пункт. Оттуда слышалось завывание ветра в зияющих окнах. Далекий шум взлетавшего самолета. А может шум, который они произвели в башне, просто заглушал гул снаружи? Напарники переглянулись.

— Полиция!

Фредрик зашел, глазами следя за отрывистыми движениями пистолета. Устаревшие панели контроля, опрокинутые стулья, растекшаяся по стене нарисованная картина, разорванные в клочья карты на стене. Фредрик видел солнце. Аэропорт. Голубое небо. Ощущал ветер на щеках.

— Чисто! — Кафа обошла помещение с другой стороны.

— Чи… — он не договорил.

Комната была небольшой. Не больше обычной гостиной. От пола окна отделял только низенький подоконник. На полу валялись осколки разбитых стекол. У восточных и южных окон, выходящих на взлетно-посадочные полосы, на полу стояли цилиндрические жестяные банки с инструментами Выгнутые стекла экранов радаров, переключатели и рукоятки из поликарбоната покрыты налетом инея. Единственное место, где здесь можно спрятаться, — это за архивными шкафами там, где зашли они с Кафой. И там они уже посмотрели.

Фредрик чуть не закричал, но не из-за увиденного человека. Фредрик оказался прав. Здесь была база убийцы. На контрольной панели перед окном, выходящем на сооруженную трибуну, на подставке стояла снайперская винтовка. Следователь сразу же узнал ее. Она называется VS94P — переделанная винтовка bolt action Маузер. Точность попадания до восьмисот метров, у хорошего стрелка — до километра. Вес ружья — 5,6 килограмма, в магазине умещалось пять патронов, а скорость пули — где-то между от восьмисот шестидесяти до восьмисот восьмидесяти метров в секунду. Фредрик знал все эти подробности, потому что сам когда-то тренировался на этом оружии. Оно производилось специально для полицейских снайперов в начале девяностых. Кое-где им пользовались и сейчас.

Кафа зашла за угол.

— Полицейское оружие. Странник, — заключила она.

Патрон уже был в зарядной камере. Прицел стандартный, «Шмидт и Бендер», 6 на 42. Фредрик проверил серийный номер, сначала на прицеле, потом на винтовке — совпадают. Так полиция контролировала, чтобы каждой винтовке соответствовал нужный прицел.

Следователь посмотрел вниз на подиум и на трибуну вдалеке. Гости уже рассаживались.

— Где же стрелок?

Кафа поспешно огляделась.

— Осталось пять минут до того, как посол взойдет на трибуну.

— Черт. Думаешь, он нас видел?

Она перегнулась через окно и оглядела стройку внизу.

— Здесь только один выход. Лестница. Ты точно уверен, что на складе никого нет?

— Точно.

Вдруг у Фредрика завибрировал телефон. Он нащупал его в кармане, а Кафа оттащила коллегу за шкафы.

— Спрячемся, — шепнула она. — Если он придет, то сейчас!

Это была Тересе. Фредрик сел на одно колено и прошептал.

— Что?

— Мы ошиблись, — сказала она.

— Что?

— Мы открыли контейнеры. Там стиральные машины.

— Что?

Кафа вопросительно уставилась на коллегу.

— Пятьдесят четыре производственных стиральных машины, — продолжила Тересе. — Если быть точным. Косс далеко не в восторге. Капитан корабля тоже.

Кафа взглянула на часы. На Фредрика. И настойчиво прошептала.

— Три минуты, Фредрик. Три.

Он положил трубку, и они услышали с улицы громкий треск — стук пальцев о микрофон.

— Добрый день, — раздался издалека высокий голос. — Добро пожаловать председателю Стортинга, правительства и всем нашим почтенным гостям. Через несколько минут первые норвежские самолеты F-35 приземлятся на полосу за моей спиной. — Голос принадлежал Рубену Андерсену. Советнику премьер-министра.

— Но вначале организационная информация. К сожалению, американский посол Марко Родригес не сможет принять участие в церемонии. Поэтому первым место у микрофона займет премьер-министр Симон Рибе. — Он сделал долгую паузу. — А теперь устраивайтесь поудобнее, насладитесь следующими минутами. Позвольте представить вам три первых истребителя модели F-35 Lightning II с норвежским флагом на корпусе.

— Все получилось, — устало произнесла Кафа. — У Косса получилось. Посла убрали из программы. — Ее тело расслабилось. — Вот почему Странник не явился. Покушения не будет.

Фредрик едва удержался на ногах.

— Но откуда он узнал? Кто его предупредил? — От ветра у него по щекам потекли слезы. Шатаясь, он пошел сначала к окнам, потом к оружию. Что теперь? Что, мать вашу, теперь? Стаффан Хейхе убил его сына. Сын Кафы пропал. И это всё? Хейхе пропал, лаборатория исчезла. Никакой убийца не пришел. У них нет ни улик, ни документов, ничего. Ничего. На этом все и должно закончиться?