Красные камни белого - Вадим Панов

Карьера, перспективы, уважение окружающих – когда-то у Мойзы было все, но столкновение с Помпилио дер Даген Туром превратилось в катастрофу. Проклятый адиген разрушил все, что Пачик трудолюбиво выстраивал полтора десятка лет, а потому…

«Он должен заплатить!»

История повторяется: они с Помпилио в цеппеле, цеппель в Пустоте, и кто-то должен умереть. Гибель адигена сделает Мойзу наследником ценнейшего сокровища: координат Ахадира. За такой подвиг ему простят Заграту, наверняка простят. А может, сделают бароном… Барон Пачик… Звучит! Но чтобы фраза зазвучала по-настоящему, необходимо доставить Мона и спорочьего астролога на Галану и вышибить из них местонахождение Ахадира. С поддержкой проблем не будет: на подавляющем большинстве миров есть фактории Компании. А значит…

Значит, нужно выстрелить Помпилио в спину. Вот и все.

«Проклятая Пустота!»

Мойза медленно поворачивается и взглядом ищет ненавистного адигена…

– Великий Отец!

Стон вырывается машинально – «Неудержимый» встряхивает так, что жрец катится по полу. Боль в боку, боль в груди, боль в руке, но… Но главная боль – в душе. При мысли: «Мы прилетели!»

Крейсер достиг сферопорта, вывалился на какую-то планету, получив прощальный пинок Пустоты, и времени остается совсем немного…

– Назовите себя! – требует диспетчер сферопорта.

А капитан вижилана приказывает навести на подозрительный импакто орудия.

– Спаслись! – Мон стягивает гоглы, откидывается на спинку кресла и принимается хохотать.

Помпилио разворачивается и вскидывает револьвер.

Мойза давит на спусковой крючок.

Алокаридас оглядывает ящики с боеприпасами, шепчет:

– Прости меня, Отец! Прошу, прими мою душу…

И поджигает коротенький бикфордов шнур.

И улыбается.

Алокаридас улыбается, потому что сделал то, что должен. А раз так, то можно и умереть. И улыбнуться, глядя на ослепительно яркое пламя бикфордова шнура…

«Неудержимый» висит над Сферой Шкуровича.

Неподвижный, не отвечающий на вызовы диспетчера. На него направлены тяжелые пушки сторожевого цеппеля, но «Неудержимый» молчит. На него смотрят все работяги сферопорта, цепари с пришвартованных кораблей и пассажиры, направлявшиеся на посадку, но «Неудержимый» молчит. Потому что все члены его команды спят, а те, кто не спит, слишком далеко от рации.

И слишком заняты перестрелкой.

И «Неудержимый» молчит, грустно покачиваясь над замершим сферопортом.

Грустно, потому что «Неудержимый» знает, что сейчас произойдет.

Легкий ветерок разворачивает импакто к северу. Зеваки тычут пальцами в небо, шумно обмениваясь впечатлениями, диспетчер в седьмой раз повторяет запрос, капитан вижилана готовится открыть огонь, и в этот момент раздается грохот взрыва.

И сферопорт оглашается воплями.

Середину трехсотметровой сигары охватывает огненное кольцо. На одно-единственное мгновение половинки рассеченного цеппеля приподнимаются, словно пытаясь поодиночке вернуться в Пустоту, но сил не хватает, они схлопываются, и гремит еще один взрыв.

Языки пламени жадно жрут обшивку, на землю сыплются обломки гондолы и механизмов, падают люди и водопадом извергается балластная вода.

Корпус лопается, окончательно распадаясь на две части, и к небесам устремляется пара чудом уцелевших баллонов. Они не попадут в Пустоту, но и рядом с гибнущим кораблем не останутся. У них свой путь.

Носовая половина вертится неспешным волчком, словно рассматривая свой последний сферопорт, а корму тянет вниз. Тяжелые рули превратились в непомерный груз, и половинка цеппеля, похожая на половинку бомбы, начинает неспешный спуск. Половинка горит, и скоро медленный спуск превратится в стремительное падение.

Зеваки начинают разбегаться. Диспетчер вызывает пожарных. Капитан вижилана качает головой и призывает святого Хеша позаботиться о цепарях. Капитан вижилана понимает, как это обидно – попасть в катастрофу на выходе из Пустоты.

Следующий взрыв – кузель.

Разлетается котел, турбину разносит вдребезги, носовая половинка окутывается клубами пара и камнем летит к земле, врезаясь в нее с ужасающим грохотом. Следом падает корма. Безобразная куча обломков, еще несколько секунд назад бывших гордым цеппелем, окутывается пламенем, и завороженные редким зрелищем люди, думают одно:

«Погиб!»

Пусто, пусто, пусто…

Пусто повсюду: вокруг, внутри… Главное – внутри.

Пусто от того, что нет родичей. И Лидера – тоже нет. Верных, надежных родичей и умного, доброго Лидера. Их нет. Всех, кого он любил, больше нет. И пусто от того, что они не потерялись, а ушли навсегда, перестали жить, оставив его одного.

Пусто и страшно.

Стуро запрыгнул на большой камень, вросший в берег у самой воды, уселся и поднял морду к чужой звезде.

Пусто.

Нет больше любимых, и нет Теплого, что ласкало родичей несколько последних дней. Удивительного Теплого, рядом с которым Стуро чувствовал себя совсем другим. Теплое навевало необыкновенные сны и… мысли. Не короткие обрывки о насущных потребностях, а странные, завораживающие мысли о том, кто есть Стуро и что его окружает. Теплое проникало в самую суть Стуро, и ему это нравилось.

А теперь Теплого нет.

И родичей нет.

И Лидера.

И все, что осталось, – слово. Его имя – Стуро. Первое слово, которое охотник запомнил. Первое слово, которое обрело для охотника смысл.

«Я – Стуро!»

Грусть не уходила, но теперь охотник знал, что сможет ее победить. Потому что стал другим. Потому что Теплое открыло ему Слово, и это лишь первый шаг к новому. Главное не останавливаться, искать другие Слова и двигаться вперед. Всегда идти вперед.

– Кхе-ер! – сказал Стуро чужой звезде.

– Кха-ар! – простился он с Лидером и родичами.

– Кхы-ыр! – поблагодарил Теплое.

После чего спрыгнул с камня и трусцой побежал вдоль реки.

Спросите любого жителя Герметикона, что страшнее всего на свете? И услышите: Белый Мор. Шестьсот с лишним лет прошло с той страшной Эпохи, но память о ней не потускнела. Спасения от Белого Мора не было тогда, нет и сейчас, он просто ушел, уничтожив больше половины человечества. Наглядно продемонстрировав, насколько слабы и беззащитны люди.

Именно в Эпоху Белого Мора случилась вторая волна колонизации, именно тогда были заселены многие миры, образующие нынешний Бисер. Обезумевшие люди готовы были бежать куда угодно, лишь бы подальше от страшной заразы, и даже вероятность навсегда потерять связь с человечеством их не смущала – люди хотели жить. Одних вели адигены, другие просто сбивались в толпы и шли к пирамидам Вечных Дыр. Одни не забывали прихватить инструменты и оружие, продовольствие, семена и домашних животных. Другие напоминали бегущих от пожара зверей, не задумываясь над тем, что ждет их в новом мире. Эпоха Белого Мора была эпохой хаоса и паники. Эпохой ужаса. Эпохой смерти. А когда смерть рядом, о будущем не думают.