Последняя любовь Скарлетт - Джулия Хилпатрик

– Коляска! – хохотнула Моника. – Она не развалится.

– Откуда ты знаешь?

– Неужели непонятно? Потому, что сейчас на ней едем мы, любимый.

– Может быть, – сказал Ален. – Но, между прочим, перед выездом Монди глянул на заднюю ось. И он мне сказал, что у нее довольно грустный вид. А тут еще дорога, мы и наши вещи.

– У Джека серьезная машина, она должна вынести все.

– Довольно рахитичный экземпляр.

– Не богохульствуй, Ален. В данный момент это самый прекрасный автомобиль из всех, какие я знаю.

Ален улыбнулся и промолчал.

– И вообще, что это мы все едем и едем? Несколько однообразно, не находишь?

– Что ты имеешь в виду, Моника?

– Я имею в виду то, что мне очень неудобно обнимать тебя, когда ты сидишь за рулем, а именно это мне сейчас хочется сделать.

– Желание дамы – закон, – пробормотал Ален и сбросил скорость.

Он съехал с дороги и затормозил в небольшом леске среди невысоких, но густых деревьев.

– Как ты думаешь, здесь достаточно комфортная обстановка, чтобы ты могла обнять меня? – спросил Ален, оборачиваясь к Монике.

Она хитро смотрела на него.

– Достаточно! Тебе осталось только пересесть на заднее сиденье.

Ален вылез из машины, вдохнул чистый, полный запахов свежего леса, воздух и забрался к Монике.

– Ну вот и я. Так что ты хотела мне сказать?

Моника молча принялась расстегивать его рубашку.

– Что же ты ничего не отвечаешь? – спросил Ален, шутливо отбиваясь.

– Молчи, дурачок… Хоть раз можешь помолчать?

* * *

Они лежали рядом на полянке неподалеку от машины. Дорожное одеяло Алена было мало похоже на двухспальную кровать, но Ален подумал, что это тот случай, когда теснота весьма оправдывает себя.

– Скажи, милый, – произнесла Моника, – что это за цветы, там, под деревьями?

– Сукуленты, – ответил Ален, не посмотрев.

– Ну что ты говоришь, дорогой! Совсем это не сукуленты. Сукуленты ведь не цветут.

– Понятно, – сказал Ален, – значит, это лилии.

Моника покачала головой.

– Ну какие же это лилии! У них совсем другой вид, они растут в воде!

– Тогда это кактусы.

– Что ты, Ален! Не шути, посмотри получше, у них нет колючек!

– Моника, я не знаю, – сказал Ален, посмотрев. – До сих пор я обходился только этими тремя названиями, когда меня спрашивали. Одному из них всегда верили.

Моника рассмеялась.

– Жаль. Если бы я это знала, я удовлетворилась бы сукулентами.

– Да! – сказал Ален. – С сукулентами я добился большинства побед.

Моника привстала.

– Вот это уже весело! И часто тебя расспрашивали?

Ален посмотрел на нее и принял серьезный вид.

– Не слишком часто. И при совершенно других обстоятельствах.

Девушка уперлась руками в землю.

– А ведь, собственно говоря, очень стыдно ходить по земле и почти ничего не знать о ней. Даже нескольких названий цветов и тех не знаешь.

– Не расстраивайся, – сказал Ален. – Гораздо более позорно, что мы вообще не знаем, зачем мы тут, зачем околачиваемся на этой земле. И тут несколько лишних названий цветов ничего не изменят.

– Скоро Мексика, – мечтательно протянула Моника Гриффитс, – и я рассчитываю, что ты там исправишься, дурачок мой… Ты просто должен осыпать меня цветами, ведь в Мексике все мужчины так делают.

– Обязательно, – пообещал Ален. – Только надо сперва добраться туда, милая. И самое неприятное, что впереди еще граница…

* * *

Через полчаса они снова мчались по дороге. Ветер развевал волосы Алена, он прищурил глаза, но решил не сбавлять скорости. Впереди ведь дальняя дорога!

– Как ты там? – обернулся Ален к Монике.

– Ничего, – пробормотала девушка.

– Не замерзла?

– Как можно замерзнуть при такой жаре, милый? – удивилась Моника. – Правда, мне уже начал надоедать этот ветер. Кажется, что он выдует мне все внутренности…

Ален продолжал сосредоточенно глядеть вперед.

– Надо было раздобыть закрытый автомобиль, – пожал плечами Перкинсон. – Ты ведь могла попросить такой у кого-то из своих друзей… Но если машину раздобыл я… Моника, ты сама прекрасно знаешь, у Монди был только этот автомобиль…

– Я не жалуюсь, Ален, – ответила Моника. – Только мечтаю…

Некоторое время они молчали.

– Поройся в вещах, – наконец проговорил Ален. – Там должно быть одеяло…

– Ты предлагаешь мне поспать?

– Нет, просто укутайся, тебя не будет так донимать ветер… И еще, я могу тебе отдать свои очки.

– Нет уж, спасибо! – воскликнула девушка. В этих жутких автомобильных очках у меня будет ужасный вид… Я буду похожа в них на лягушку.

– Но ведь здесь никого нет! – сказал Ален. – Тебя никто не увидит!

– Мне достаточно того, что здесь ты меня видишь, – возразила девушка.

– Вот как! – воскликнул Перкинсон. – Ты боишься потерять свое лицо…

– Да, представь себе! И потом, как это ты умудрился спрятать одеяло так глубоко… Ведь мы только что лежали на нем…

Ален понял, что она начала рыться в вещах.

– Глубоко я его не мог спрятать! – сказал Перкинсон не оборачиваясь. – Посмотри левее, между двумя чемоданами… Нашла?

– Да, Ален, спасибо!

Юноша обернулся и увидел, что Моника до плеч укрылась одеялом.

– Нет, это невыносимо, – пожаловалась девушка через несколько минут. – От ветра я закрылась, но теперь меня начинает донимать это солнце. Оно просто раскаляет поверхность одеяла, милый!

– Тут уж что-то одно, Моника, – сдержанно ответил Ален. – Или ветер, или солнце!

Его стали понемногу раздражать капризы спутницы. Когда он оглянулся, Моника заметила на его лице недовольную гримасу.

– Ален, – сказала девушка. – Не стоит оборачиваться так часто! Смотри на дорогу, ведь я хочу, чтобы ты довез меня в целости и сохранности!

– Не волнуйся, милая! – проговорил Перкинсон. – Я тоже, поверь, всей душой хочу добраться целым…

– И потом, Ален, – добавила девушка. – Если уж ты поворачиваешься, я не хочу видеть у тебя такое лицо…

– Какое? – спросил Ален.

– Недовольное!