Префект - Аластер Рейнольдс

Самой упрямой оказалась девятая: почти полчаса ушло на такой надрез, чтобы балка переломилась, когда Талия переведет ищейку в режим гранаты и взорвет.

– Хватит? – шепотом спросила она, хотя инструмент жужжал и трещал так, что особого смысла шептать не было.

– Надеюсь, что да, – ответил Парнасс. – По-моему, твоя штуковина резать больше не может.

– Боюсь, вы правы. – Талия позволила хвосту втянуться в рукоять.

– Хвала Сандре Вой, хлыст выдержал. Теперь от него требуется лишь одна вещь.

– Не одна, а две, – уточнила Талия, памятуя, что хотела вывести из строя центр голосования. – Покажите, куда закладывать.

– Здесь, в принципе, можно куда угодно. Сантиметр-другой ничего не изменит.

Талия положила хлыст под одну из ослабленных балок.

– Годится?

– Да, дочка.

– Хорошо. Наверное, я разыщу это место, когда снова сюда приду.

– Как твой хлыст работает в режиме гранаты?

Талия размотала шарф, показав рукоять.

– Это кольцо регулирует мощность. Я, конечно, задам максимальную, одну-две десятых килотонны, в зависимости от того, сколько осталось активного вещества.

– Время замедления как ставить?

– Одновременно крутите эти два кольца.

– И какое максимальное?

– Вам хватит, – ответила Талия.

Парнасс молча кивнул. Они сделали все, что могли. Неплохо было бы ослабить еще пару балок, но Талия сомневалась, что время позволяет.

Дежурные по баррикадам уже докладывали, что роботы шумят пуще прежнего, значит, еще несколько метров – и они прорвутся. Талия слышала их, когда резала балки. Машины пробрались из башни в сам шар. «У нас, наверное, меньше часа, – думала Талия. – Минут тридцать от силы».

И это не принимая в расчет боевых роботов, которые, по мнению Талии, собирались лезть и снаружи – по башне, и внутри – по шахте лифта.

Через лес несущих балок Талия и Парнасс вернулись к потолочному люку, который вел на самый нижний из обитаемых этажей шара. Минуту спустя они были на этаже центра голосования. Большинство людей бодрствовали. Они чувствовали, что ситуация меняется, хотя о плане Талии еще не знали.

Почти у каждого были вопросы, но, прежде чем отвечать, Талия бросилась к ближайшему окну и посмотрела на подножие башни. С замиранием сердца она отметила, что роботов военного назначения стало куда меньше. Это означало, что остальные лезут на башню, с методичной неумолимостью приближаясь к центру голосования.

– Зовите дежурную группу, – велела Талия Келлибо. – Пусть бросают работу и возвращаются сюда.

– Почему? – удивился Келлибо. – Кому-то нужно следить за баррикадами.

– Уже нет. Баррикады прекрасно выполнили свою задачу, но нам они больше не понадобятся.

– Роботы приближаются.

– Я в курсе. Поэтому нам пора отсюда выбираться. Зовите людей, Жюль. Спорить сейчас не время.

Келлибо уставился на Талию, словно собираясь возразить, потом развернулся и по короткой лестнице сбежал на этаж, где очередная группа старательно укрепляла баррикады.

– Что же теперь будет? – спросила Пола Тори, поднимаясь с кучи одежды, служившей ей постелью.

– Мы выберемся, – ответила Талия.

– Как? Ты же не погонишь нас по лестнице? Через строй роботов мы точно не пробьемся.

– Мы и пытаться не будем. Если все получится, мы не столкнемся ни с одним роботом. Оглянуться не успеете, как мы вылетим в космос и там будем ждать спасения.

– Что значит «в космос»? У нас ни скафандров, ни корабля, даже спасательной капсулы нет.

– Капсула нам не нужна, – осторожно проговорила Талия. – Мы и так внутри капсулы.

* * *

Грудь Джейн Омонье поднималась и опускалась в такт глубоким вздохам, кулаки сжимались и разжимались.

– Я подумал, что от компании вы не откажетесь, – сказал Дрейфус. – Ну, от настоящей.

– Спасибо, Том. Ты прав, не откажусь. – Джейн остановилась. – Кстати, я только что обращалась к гражданам Пояса. Использовала твои идеи.

– Людей следовало подбодрить.

– Да, конечно.

– Абстракция уже отключена?

– Нет, доступ к ней я перекрою после того, как мы разберемся с «веретеном». Пусть граждане знают: ситуация сложнейшая, но мы делаем все, чтобы жертв было меньше.

– А они не перепугаются до смерти, увидев, как торпеды уничтожают «веретено»?

– Почти наверняка перепугаются. Но если в итоге начнут слушаться своих дружинников, это будет вполне приемлемая цена.

Дрейфус вгляделся в самую большую грань дисплея.

– Долго еще?

– Три минуты.

«Три минуты до высадки долгоносиков на „веретено“ Торияма-Мерчисон», – подумал Дрейфус.

Корабли «Доспехов» очень старались ослабить поток долгоносиков или сбить его с пути, но не добились практически ничего. Сейчас корабли стояли неподалеку на случай, что кто-то уцелеет после того, как «Демократический цирк» сделает свое дело.

Внутрисистемный крейсер занял позицию, обратясь к «веретену» кормой. Две торпеды были наведены на цель и готовы к пуску. Их мощности должно было хватить для уничтожения еще не активированного производственного комплекса.

У «Доспехов» всегда существовал четкий порядок действий при уничтожении анклава, и экипаж крейсера наверняка прорабатывал алгоритм при подготовке к открытию огня. От отдачи приказа до самого выстрела – вся последовательность исключала ошибки. Требовалось не только указание верховного префекта, но и одобрение большинства старших префектов. Алгоритм предусматривал и внезапные кадровые перестановки из-за ранения или смерти, чтобы исполнители получили приказ даже при непосредственной атаке на «Доспехи».

Однако разве не логично хотя бы предположить, что приказ – ошибка или диверсия? Он ведь противоречит всему, что защищают «Доспехи». Все равно что хирургу взять пистолет вместо скальпеля.

Нет, экипаж не ослушается. Тень сомнений появится, но ее подавят. Протокол однозначен, ошибок не может быть в принципе: если приказ поступил, значит он отдан верховным префектом при поддержке старших.

У экипажа нет выбора: только подчиниться.

– Одна минута тридцать секунд, – объявила Омонье, а потом ее тон изменился: – Хочу кое о чем тебя спросить.

– Спрашивайте, Джейн.

– Вопрос нелегкий. Не знаю, захочешь ли ты откровенничать.

– Все равно спрашивайте.

– Что-то происходит? Такое, о чем я не знаю?

– Например?

– Я слышу шум. Том, я в этом отсеке уже одиннадцать лет, изучила его вдоль и поперек. До сегодняшнего дня звуки извне до меня не доносились.