Танец с драконами. Грезы и пыль - Джордж Мартин

Так почему-то не получалось, и ни один из ударов не попадал в цель. Одичалый всякий раз увертывался, и меч Джона скользил по плечу или по руке. Джон продолжал отступать и старался делать такие же финты, только это плохо ему удавалось. Изрубленный щит он в конце концов бросил, от пота щипало в глазах. Гремучий Лорд был сильнее, а большой меч давал ему преимущество в весе и расстоянии. Будь у Джона Длинный Коготь, все обернулось бы по-другому, но теперь…

Случай предоставился при следующем замахе противника. Джон с разбегу врезался в Гремучую Рубашку, повалил его и упал сам. Одичалый саданул Джона коленом, Джон его кулаком. Костяной Лорд каким-то образом оказался сверху, стукнул Джона головой оземь и поднял ему забрало.

— Будь у меня кинжал, ты бы лишился одного глаза. Пустите, вороны проклятые! — заорал он, когда Конь и Железный Эммет стали его оттаскивать.

В голове у Джона звенело. Он приподнялся, выплюнул кровь и сказал:

— Хороший был бой.

— Ты себе льстишь, ворона. Я даже и не вспотел.

— Ничего, в другой раз вспотеешь. — Скорбный Эдд помог Джону встать и снял с него шлем — раньше вмятин на нем не было, теперь появились. — Отпустите его. — Джон кинул шлем Хоп-Робину, но тот не поймал.

— Он угрожал вам, милорд, мы все слышали, — сказал Эммет. — Будь у меня, дескать, кинжал…

— Ну, кинжала у него нет, во всяком разе — сейчас. — «Всегда найдется кто-нибудь сильнее и проворнее вас, — сказал сир Родрик им с Роббом, — и хорошо, если вы впервые встретите такого на учебном дворе, а не на поле брани».

— Лорд Сноу, — тихо позвал кто-то. Это был Клидас. Стюард стоял под обвалившейся аркой, держа пергамент в руке.

— От Станниса? — Джон надеялся получить какие-нибудь вести от короля. Ночной Дозор, конечно, ни на чью сторону не становится, и ему должно быть безразлично, кто из королей победит, однако… — Из Темнолесья?

— Нет, милорд. — Туго свернутый пергамент был запечатан твердым розовым воском — таким пользуются только в Дредфорте. Джон снял перчатку, взял письмо, вскрыл печать. Увидев подпись, он сразу забыл о трепке, которую ему задал Костяной Лорд.

«Рамси Болтон», — гласили огромные остроконечные буквы. Бурые чернила хлопьями летели с листа. Под Болтоном поставили свои подписи и печати леди Дастин, леди Сервин и четверо Рисвеллов. Был еще грубый рисунок, великан дома Амберов.

— Можно узнать, о чем он пишет, милорд? — спросил Эммет.

Джон не видел причин отмалчиваться.

— Ров Кейлин взят. С Железных Людей сняли кожу и прибили их тела к столбам вдоль дороги. Русе Болтон созывает всех верных лордов в Барроутон — подтвердить свою верность Железному Трону и отпраздновать свадьбу его сына с… — Сердце Джона остановилось на миг. «Нет. Быть не может. Она погибла в Королевской Гавани вместе с отцом».

— Лорд Сноу, вам нехорошо? — Клидас вглядывался в него подслеповатыми розовыми глазами.

— Он женится на Арье Старк. Моей младшей сестре. — Джон так и видел ее перед собой — вечно испачканная мордашка, растрепанные волосы, сплошные коленки и локти. Ее умоют и причешут, можно не сомневаться, но представить Арью в свадебном платье или с Рамси на брачном ложе… Она не подаст виду, что боится, как бы страшно ей ни было, и будет драться, если он тронет ее хоть пальцем.

— Сестра? Сколько ж ей лет? — удивился Эммет.

«Теперь должно быть одиннадцать. Совсем еще маленькая».

— У меня нет сестры, только братья. — Леди Кейтилин такой ответ порадовал бы, но Джону он дался нелегко. Пальцы смяли пергамент — вот бы глотку Рамси Болтона так же стиснуть.

— Будет ли ответ? — кашлянув, спросил Клидас.

Джон мотнул головой и ушел.

К вечеру синяки, которыми украсил его одичалый, стали багровыми.

— Потом они пожелтеют, — сказал Джон ворону Мормонта. — Стану похож на костяные доспехи нашего гремучего лорда.

— Костяные, — подтвердил ворон.

Снаружи слышался гул голосов, слишком слабый, чтобы различать слова. Леди Мелисандра и ее последователи у своего ночного костра — будто за тысячу лиг отсюда. Каждый вечер, как начинает смеркаться, красная женщина выводит своих прихожан на молитву и просит красного бога помочь им дожить до утра. Ибо ночь темна и полна ужасов. С отъездом Станниса и почти всех людей королевы паства заметно уменьшилась: полсотни одичалых из Кротового городка, горстка охраны, оставленной королем Мелисандре, да около дюжины черных братьев, принявших красного бога.

Джон чувствовал себя как шестидесятилетний старик. Это всё сны… сны и совесть. Арья не выходила у него из головы, но разве он мог помочь ей? Произнеся слова клятвы, он отказался от своих близких. Скажи ему кто-то из братьев Дозора о своей попавшей в беду сестре, Джон ответил бы, что это не должно его волновать. Когда человек произносит клятву, его кровь становится черной, как сердце бастарда. Когда-то Джон попросил Миккена сковать меч для Арьи. Меч брави, маленький, ей по руке. Сохранился ли он у нее? «Коли острым концом», — учил Джон сестренку… Но если она попробует заколоть Бастарда Болтонского, это может стоить ей жизни.

— Сноу, — сказал ворон, — снег, снег.

И Джон вдруг почувствовал, что больше не вынесет.

Призрак за дверью глодал мозговую говяжью кость.

— Когда это ты вернулся?

Лютоволк бросил кость и подбежал к Джону.

Малли и Кегс караулили снаружи, опираясь на копья.

— Холод нынче собачий, милорд, — предупредил Малли сквозь спутанную рыжую бороду. — Вы надолго?

— Нет, только воздухом подышу. — Небо усеивали звезды, вдоль Стены гулял ветер. Даже луна — и та казалась озябшей, покрытой мурашками. Скоро ветер добрался и до Джона, пронизав шерсть и вареную кожу насквозь. Джон шел через двор наперерез ветру, и за плечами у него хлопал, развеваясь, плащ. Призрак бежал следом. Куда его несет, что он делает? Черный Замок темен и тих. Где его вотчина, его чертог, его люди? Никого и ничего больше нет.

Под самой Стеной Призрак задел его руку, и ночь наполнилась запахами. За Джоном, хрустя снегом, шел кто-то, пахнущий летним днем.

Игритт!

Она стояла под сожженной башней лорда-командующего, окутанная мраком и памятью, и лунный свет играл в ее волосах, которых коснулся поцелуем огонь.

— Игритт, — позвал Джон с подступившим к горлу сердцем.

— Лорд Сноу? — Это была Мелисандра.

— Миледи… — отступил изумленный Джон. — Я принял вас за другую. — Ночью все кошки серы, но теперь он ясно видел, что мантия на этой женщине красная. Как он мог ошибиться? Мелисандра тоньше, выше и старше, хотя луна ее молодит. Из ноздрей идет пар, на белых руках нет перчаток. — Вы так пальцы себе отморозите, — сказал Джон.

— На все воля Рглора. Ночь не тронет ту, чье сердце одето священным огнем.