#НенавистьЛюбовь. Книга вторая - Анна Джейн

Хотелось плакать, но я держалась. Хотелось кричать, но я молчала. Хотелось бить подушку, но руки были слишком слабы.

Получается, все из-за меня? Из-за того, что Даня боялся, будто кто-то может меня обидеть? Из-за того, что он не доверял мне?

С одной стороны, я понимала его. С другой – была дико обижена. То, что он мне рассказал, стало для меня шокирующей неожиданностью. Столько всего происходило за моей спиной, а я ничего и не знала. Как дурочка не догадывалась ни о чем!

Он не дал мне возможности бороться за свою любовь.

Он не дал мне возможности доказать, что я ценю его так же, как он ценит меня.

Он не дал мне возможности помочь – не ему, а нам, нашим отношениям.

Почему, Даня? Почему ты так поступил?.. Ты ведь знал, как я люблю тебя. Ты ведь сам любил меня. И до сих пор любишь.

Вдвоем мы могли все изменить. И мигающие звезды за окном говорили мне то же самое.

Я смахнула глупые слезы, твердя себе, что не время рыдать.

Даня появился в комнате спустя пару минут. А может быть, спустя вечность.

– Даша, – раздался его голос – больной и неестественно тихий.

Я повернулась к нему, вновь замечая, какой он красивый, родной, свой, и как сильно меня к нему тянет. Несмотря ни на что.

– Прости меня, девочка. Я просто хотел тебя защитить, – хрипло сказал он, стоя рядом, но не смея касаться.

– Ты отдал меня тому, кто решил позабавиться со мной под наркотой, – сказала я, не узнавая свой голос. – Хороший способ защитить – подложить под кого-то.

Мне хотелось уколоть его – да побольнее. И у меня это получилось. Его лицо изменилось – по нему словно волна прокатилась. Волна болезненных эмоций: вины, страха, гнева… Серые глаза потемнели, а их блеск совсем померк.

– Я не знал, что эта мразь способна на такое. – На его скулах заиграли желваки. – Я так виноват перед тобой, Даша. Знаю, что не имею права просить прощения. Но все же – прости, если сможешь. Я пытался сделать как лучше. Думал, что смогу уберечь тебя. Не смог.

– Я благодарна тебе. Правда, Даня. Но знал бы ты, как мне хочется кричать от отчаяния. – Я протянула руку и коснулась его ладони. Всего лишь смазанное движение – пальцы к пальцам – а внутри будто засияли звезды. – Ты не должен был поступать так. Ты должен был рассказать обо всем мне. Почему ты не сделал этого? Почему ты решил, что за наши отношения в ответе только ты? Что можешь выбирать за меня? Что сам можешь решить наши общие проблемы? Мы вместе построили любовь. Значит, и разрушить можем только вместе, – голос все повышался, изредка срываясь, а пальцы предательски дрожали. – Мы должны были все делить пополам. Надвое. Понимаешь?..

3.2

Даня был моим героем. Человеком, который спас меня, даже не подозревающую об опасности. Тем, кто пожертвовал любовью ради моей безопасности. Однако пожертвовал не только своей любовью, но и моей.

– Прости, – склонил он голову, напоминая мне маленького Даню, который извинялся за вышедшую из-под контроля шалость.

– Почему ты не сказал мне об этом сразу? – громко спросила я, пытаясь сдерживать крик. – Почему?

– Я просто очень люблю тебя, Даша.

– Ты больше любишь свою гордость, Дань. Ты должен был сказать мне! Не врать, что переспал с Каролиной! Не ходить с ней за ручку передо мной! Не целовать… Боже, ты понимаешь, что я пережила, когда ты сказал мне, что мы расстаемся? Мне хотелось сдохнуть. Я заставляла себя существовать, Матвеев. Каждый день был как пытка. А воспоминания – как нож, который резал по живому, стоило мне подумать о тебе или увидеть тебя. Я не из тех, кто льет слезы по любому поводу, – в моем срывающемся голосе был намек, – и я старалась не показывать, как мне плохо. Ездила на учебу, готовилась к занятиям, зубрила, гуляла. Даже улыбалась. Я безумно скучала, каждый день, каждую минуту, – зашептала я, сильнее прижимая к груди колени. И чтобы Даня не заметил мои слезы, отвернулась к окну, глядя на его смутное отражение. – Понимаешь, что я пережила? Ты этого хотел для любимого человека?..

– А ты понимаешь, что чувствовал я, когда понял, что тебе может грозить опасность, как Лизе? – вдруг выкрикнул он с отчаянием. – Понимаешь, каково это – чувствовать себя бесполезным слабаком, который ни на что не способен? Жалким неудачником, который не может защитить свою девушку? Понимаешь, что значит – тупо ждать, когда тот, кого ты любишь, может пострадать из-за тебя? Нет, Даша, ты не знаешь, что это. И не дай бог тебе это узнать. Думаешь, я был счастлив, когда врал тебе? Когда был с Каролиной, а тебя видел с этим уродом? Когда ты была всего лишь за стеной от меня, а я…

– Ты сам возвел эту стену! – закричала я и спрыгнула с подоконника, оказавшись напротив Дани. – Ты возводил ее кирпичик по кирпичику, с самого детства! Когда что-то шло не так, как ты хотел, ты просто взрывался и сбегал, весь такой гордый и неприступный! Вместо того чтобы все выяснить, ты предпочитал уходить – как в тот раз, на выпускном, когда ты решил, что я говорю о поцелуе с тобой! Гордость никогда не давала тебе остановиться и понять, что происходит. Ты ставил мне в вину, что я трижды тебя отвергла – трижды, перед тем как ты стал смотреть на других девушек, став невероятно взрослым и крутым. Но все три раза ты просто не мог открыто поговорить со мной, попросить объясниться. Даже тогда, когда пришел на свидание вместо Сергея! Что тебе мешало сказать мне, что он – моральный урод, который решил поспорить на меня? Ничего! Но ты, Даня, самоуверенно решил, что это только твои проблемы. Я знаю, что ты защищал меня, но к чему это привело? К тому, что Сергей обвел меня вокруг пальца, а я поверила ему! – я сделала паузу и глотнула воздуха, а Матвеев просто смотрел на меня – бледный и все с такими же больными глазами. – Ты мог быть со мной искренним. Но ты выбирал другой путь – каждый раз. И никак не мог понять, что простой разговор может решить кучу проблем! Когда же разговаривать к тебе пришла я – после выпускного, хотя, поверь, это было нелегко сделать! – ты просто встал в позу и выставил меня! А ведь просто мог рассказать обо всем. Просто. Мог. Обо всем. Рассказать. Я же не чужой человек, Даня. Но ты предпочитал лелеять свою гордость. Это… Это глупо!

Его обнаженные плечи дрогнули. На шее натянулась вена.

– Значит, стену возводил только я? – хрипло спросил он. – А ты была такой невинной, как ангел? Окей, пусть стена – моя. Но почему же ты, видя, что я возвожу эту проклятую стену, ничего не сказала? Почему просто наблюдала? Я так хотел, чтобы ты обратила на меня внимание. Хотел, чтобы ты видела во мне парня. Ты что, не понимала этого? Раз уж ты вспомнила школьные времена, то почему ты все время оставалась ко мне равнодушной? Почему видела во мне исключительно малолетнего балбеса, способного только на тупые шуточки? А в девятом классе… Я думал, что ты вернешься с моря и оценишь то, каким я стал. Взглянешь на меня иначе. Скажешь, что я классный, начнешь ревновать к подружке. А что делала ты, Даш? Звонила, несла чушь и лазила под скамейкой? А потом и вовсе перестала общаться со мной. Я не оправдываю себя – но моя гордость появилась на пустом месте.