Ангелы - Мэриан Кайз

И все же… Я чувствовала облегчение от того, что мне не нужно было воспитывать ребенка. Чего мне действительно хотелось, так это избежать всего, что предшествовало принятию ужасного решения. Это была моя вина. Перво-наперво мне вообще не следовало раздвигать ноги, но жизнь устроена не так, я понимала это и тогда. Мы становимся умнее, лишь когда все уже свершилось.

Время от времени по улицам Дублина маршировали противники абортов, выступая за то, чтобы аборт в Ирландии стал еще более незаконным, чем сейчас. Они несли обязательный атрибут католика – четки – и плакаты с изображением зародышей, которым не суждено было родиться. Мне приходилось отводить глаза. Но когда я слышала, как горячо они порицают аборты, мне хотелось спросить, был ли кто-то из них в ситуации, аналогичной моей. Держу пари, не были. Если бы они испытали все, что пережила я, то их возвышенные принципы, наверное, пошатнулись бы.

Что меня взволновало больше всего – против абортов протестовали мужчины! Мужчины! Да что они знают? Им никогда не понять того ужаса, через который я прошла. Они не могут забеременеть. Но в кругу домашних я ни разу не высказывала своих мыслей. Мне не хотелось привлекать внимание к этой теме. И, по крайней мере в моем присутствии, Клер тоже помалкивала.

В конце сентября Шэй уехал в Лондон поступать на журналистский факультет. Это всегда входило в его планы, поскольку ирландские университеты не предлагали обучение по выбранной им специальности.

– Это ничего не меняет, – пообещал он мне, когда мы прощались в порту, откуда отправлялся паром. – Я буду часто писать, а на Рождество увидимся.

Но он не написал ни одного письма. У меня было предчувствие, что такое возможно. Мне даже стало сниться, как я пытаюсь остановить его, чтобы он не уезжал. Но когда это случилось, я отказывалась верить. Каждый день я проверяла почтовый ящик. После ужасных семи недель ожидания, я зажала свою гордость в кулак, навестила его мамашу и отдала ей письмо для Шэя.

– Может, я посылаю письма не на тот адрес, – сказала я.

Но она проверила адрес, и он оказался правильным.

– А вам он писал? – спросила я и вздрогнула при ее словах, что, разумеется, он писал и у него там все хорошо.

Я пересмотрела свои надежды, и решила, что буду ждать, когда же он приедет на Рождество. С двенадцатого декабря я превратилась в ходячую адреналиновую бомбу. Постоянно ждала, что раздастся звонок телефона или в дверь позвонят. Но ничего не происходило. Я начала прогуливаться возле его дома на холме в надежде увидеть его. Меня трясло от холода и нервов. Как-то я заметила одну из его сестер, Фи, подловила ее и спросила срывающимся, дрожащим голосом, притворяясь равнодушной:

– А когда приезжает Шэй?

Она была сбита с толку и сообщила мне пренеприятнейшее известие. Он не приедет. Устроился работать на каникулах.

– Я думала, ты знаешь, – сказала она.

– Ну, просто я думала, вдруг все-таки есть шанс, что он выберется сюда на пару дней.

Я даже начала заикаться, настолько была унижена.

Пасха. Я подумала, что он приедет на Пасху. Но он не приехал. И летом тоже. Я ждала его намного дольше, чем обычно люди кого-то ждут. Обычно надежда умирает раньше.

Тем временем я нашла себе работу и завела новую подругу, Донну. Как и мои подружки Шинед и Эмили, она любила развлекаться, охотиться за мужчинами и хорошо проводить время. Иногда я увязывалась с подругами, и они убеждали меня ответить согласием, если какой-нибудь добрый малый приглашал меня на свидание. На большее они меня не подстрекали. Был один молодой человек по имени Колм, он подарил мне на день рождения зажигалку с выгравированной надписью, хотя я и не курила. Потом в течение полутора месяцев я встречалась с одним социальным работником, который без конца обходил все пабы, где работали его подопечные, и брал меня с собой. Он дал мне от ворот поворот, когда я отказалась переспать с ним. После него я встречалась с симпатягой по имени Антон. Странное имя с учетом того, что он не был иностранцем. Я была выше него на шесть сантиметров, и он постоянно хотел гулять со мной по улицам. С ним я даже легла в постель. Позже меня мучили подозрения, что я сделала это лишь потому, что мне некомфортно было стоять рядом.

Но как бы я ни пыталась, у меня ни с кем из них ничего не выходило.

Поток жизни пытался нести меня вперед, но я сопротивлялась. Я предпочитала прошлое, все еще не уверенная, что у этого прошлого нет будущего. И никогда не поверила бы, прощаясь тогда в порту с Шэем, что в следующий раз увижу его через пятнадцать лет.

Из «Мондриана» я поехала к Эмили. Из садика за берлогой Козлобородых доносился хохот и пахло горелым. Но я прошла мимо, прямо в дом, слава богу, пустой, и улеглась на диван. Даже свет не стала включать. Так и лежала в темноте, чувствуя себя подавленной, вялой и потерянной.

После отъезда Шэя в Лондон время от времени до меня доходили новости о нем. Летом он работал где-то в Кейп-Код, окончил университет, ему предложили работу в Сиэтле. В какой-то момент я поняла, что все кончено, он никогда не вернется ко мне. Я изо всех сил пыталась построить отношения с другими мужчинами, но продвижения не было. Однажды вечером в одном из пабов в центре города я неожиданно встретила Гарва. Мне тогда был двадцать один год. Больше трех лет прошло с нашей последней встречи. Как и Шэй. он уехал и поступил в колледж. В его случае это был Эдинбург. Но он вернулся, нашел работу в Дублине. Пока мы делились новостями, я ощутила приступ вины за то, как обошлась с ним. И не могла даже посмотреть ему в глаза. В ходе разговора обо всяких пустяках я робко извинилась и, к моему облегчению, он рассмеялся:

– Все в порядке. Мэгги, забудь. Это было сто лет назад.

Он был таким милым, что впервые за долгое-долгое время во мне шевельнулось чувство.

К моему большому удивлению, я снова стала встречаться с Гарвом, моим самым первым бой-френдом, с которым я встречалась в семнадцать. Меня очень забавлял наш новый роман, как, впрочем, и всех остальных. Но в тот день, когда я сняла улитку с лобового стекла его автомобиля и бросила ее в микроавтобус с монашками, это перестало казаться таким смешным. Я поняла, что влюбилась в него.

Я очень любила Гарва. Он такой хороший человек. Хотя у него и не было такого яркого обаяния, как у Шэя, он тоже сумел очаровать меня. И я считала его замечательным. Гарв не был таким красавчиком, как Шэй, но его привлекательность была более изысканной, и она запала мне в самое сердце. Всякий раз при взгляде на него моя кровь начинала бурлить. Мне безумно нравилось в нем все: глаза, шелковистые волосы, рост, большие руки, его запах, напоминающий отутюженный хлопок. Более того, мы были еще и лучшими друзьями. Я обо всем могла рассказать ему. Я даже поведала ему все подробности моих отношений с Шэем и увидела с его стороны искреннее сочувствие. Он ни капельки не осуждал меня.

– Я ведь не убийца, которой предстоит гореть в аду? – взволнованно спрашивала я.