Седьмое Правило Волшебника, или Столпы творения - Терри Гудкайнд

— Вовсе нет, — сказал Натан, хитро улыбнувшись. — Они взаимозависимы и противоположны. Как Магия Приращения и Магия Ущерба. Каждая служит для того, чтобы уравновесить другую. Созидание и разрушение, жизнь и смерть. Чтобы функционировать, магии нужен баланс. Пророчество существует благодаря существованию своей противоположности — свободной воли.

— Вы — пророк, и сами говорите мне о существовании свободного выбора, который лишает пророчества смысла?

— Разве смерть лишает жизнь смысла? Наоборот, она обозначает ее и таким образом создает ее ценность.

Фридрих молчал. Все услышанное казалось ему бессмыслицей, которую было трудно принять. А кроме того, для него ничего не изменилось. Смерть забрала драгоценную жизнь Алтеи. Ее жизнь — вот единственная ценность. Боль охватила его, поглотив все остальные чувства. Впереди была только пустота.

— Я пришел по другой причине, — тихо сказал волшебник Рал. — Я должен призвать вас, чтобы вы тоже приняли участие в этой борьбе.

Фридрих совсем обессилел и больше не мог стоять. Он опустился на землю у могилы Алтеи.

— Вы ошиблись, я не тот, кто вам нужен.

— Вы знаете, где лорд Рал?

Фридрих поднял голову, щурясь от яркого солнца:

— Лорд Рал?

— Да. Лорд Рал. Вы — житель Д’Хары, вы должны знать.

— Кажется, я чувствую какую-то связь. — Фридрих махнул на юг. — Он там. Но связь слабая. Он, наверное, далеко. Гораздо дальше, чем обычно.

— Правильно, — сказал Натан. — Он в Древнем мире. Вы должны отправиться к нему.

— У меня нет денег на путешествие, — огрызнулся Фридрих. Это была самая простая причина для отказа. Натан бросил кожаный мешочек, с глухим звоном упавший на землю рядом с Фридрихом.

— Я знаю. Я же пророк, вы помните? Здесь больше, чем у вас украли.

Фридрих взвесил мешочек на ладони. Он действительно был тяжелым.

— Откуда это?

— Из дворца. Вам предстоит государственное дело, и Д’Хара обеспечивает вас деньгами на расходы.

Фридрих покачал головой:

— Спасибо за то, что пришли, спасибо за сочувствие. Но я не тот, кто вам нужен. Найдите другого.

— Должны идти именно вы. Алтея знала это. Она должна была оставить вам письмо, в котором сказала, что вы вступаете в борьбу. Она должна была попросить вас не отказываться, когда призовут. Вы нужны лорду Ралу. Я призываю вас.

— Вы знаете о письме? — спросил Фридрих, вставая с земли.

— Это одно из немногих знаний, которыми я располагаю в этом деле. Из книг я знаю, что должны отправиться именно вы. Но вы должны отправиться по собственной воле. Я призываю вас сделать выбор.

Фридрих покачал головой, на этот раз с большим убеждением.

— Я не могу сделать это. Вы не понимаете. Я боюсь, что мне уже все равно.

Натан вытащил из складок плаща и протянул Фридриху предмет. Фридрих увидел, что это маленькая книга.

— Возьмите ее! — В голосе волшебника зазвучали властные нотки.

Фридрих взял книгу, пробежал пальцами по старинному кожаному переплету, посмотрел на название, обрамленное золотыми листьями. На обложке было два слова, совершенно незнакомых Фридриху.

— Эта книга была написана во время великой войны, тысячи лет назад, — сказал Натан. — Я только недавно нашел ее в Народном Дворце, после отчаянных поисков среди тысяч томов. Обнаружив ее, я сразу поспешил сюда. У меня не было времени перевести ее, я даже не знаю, что в ней написано.

— Она на каком-то незнакомом мне языке.

Натан кивнул:

— Это древнед’харианский язык. Я помогал Ричарду учить его.

— Ричарду?

— Лорду Ралу.

Тон, каким волшебник произнес имя, заставил Фридриха похолодеть.

— Если вы не читали ее, то откуда знаете, что это та самая книга?

— По названию.

Фридрих провел пальцами по таинственным словам. Позолота хорошо сохранилась.

— Могу я спросить, как называется книга?

— «Столпы Творения».

Оба открыл глаза, но это почему-то не помогло — он по-прежнему ничего не видел. Его охватил страх. Он лежал навзничь, ощущая спиной что-то похожее на грубый холодный камень. И было полной загадкой, где он находится и как здесь оказался. Самым первым чувством стал страх, что он ослеп. Дрожа с головы до пяток, Оба моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд, но так ничего и не увидел.

Пришел новый страх, гораздо хуже первого, вызвавший панику. Он, Оба, наверное, опять в том загоне.

Он боялся пошевелиться и утвердиться в своих подозрениях. Он не знал, как они сумели, но эти три женщины — две ужасные колдуньи и его безумная мать — каким-то образом заперли Обу в его темной детской тюрьме. Они, наверное, замыслили свои козни, лежа в могилах, и, пока он спал, внезапно напали на него.

Странно даже, что, парализованный ужасом, он способен здраво мыслить…

Послышался шум. Оба повернул голову на звук и заметил движение. Сфокусировав взгляд, он понял, что вокруг просто темная комната, никакой не загон. Его охватило огромное облегчение, а следом пришла досада. О чем он думал?.. Он, Оба Рал… Он же неуязвим. Как об этом можно было забыть?!

Тем не менее благоразумие заставляло его быть осторожным. Это место выглядело подозрительно и опасно. Оба сосредоточился, пытаясь понять, что случилось и почему он оказался в холодном темном месте, но ничего не смог вспомнить. В памяти плавали лишь туманные отрывки.

Головокружение, слабость, головная боль, тошнота… его несут, вокруг руки… свет, который режет глаза, и темнота…

Оба чувствовал себя разбитым, словно был весь в синяках.

Рядом кто-то закашлял. Откуда-то крикнули, чтобы перестал. Оба лежал тихо, но все тело его было напряжено. Он собирался с силами и ощупывал взглядом темную комнату. Она вовсе не была полностью темной, как ему показалось вначале. На стене напротив было слабое сияние, похожее на дрожащий свет свечи, проходящий через квадратное отверстие. На отверстии были две темные вертикальные черты.

Голова Обы все еще болела, но он чувствовал себя гораздо лучше, чем раньше. Вспоминая происшедшее, он подумал, что так и не понял, что попросту заболел. В детстве у него один раз была лихорадка. Наверное, он опять подцепил ее после визита на болото, к Алтее…

Оба сел, но у него тут же закружилась голова, и он оперся спиной о стену из грубого камня, такую же, как пол. Потер холодные затекшие ноги, затем выпрямил спину. Костяшками пальцев помассировал глаза, пытаясь изгнать из головы туман. Вдоль стены сидели крысы, подергивали усами. Несмотря на редкое зловоние, Оба почувствовал голод. В комнате пахло потом, мочой и чем-то еще более неприятным.