Прах к праху - Тэми Хоуг

— Мне не нужно алиби…

— Зато я знаю, кому оно нужно, — произнес Ковач, чтобы Куинн обратил на него внимание. — Не желаешь прокатиться еще разок?

— А в чем дело?

— Я только что разговаривал с миссис Торнтон. Женой бывшего партнера Питера Бондюрана. Хочешь узнать, почему психически неуравновешенная Софи Бондюран получила после развода дочку? Уверяю, тебе понравится эта история, — пообещал он с ноткой сарказма в голосе.

— Я даже боюсь спрашивать…

— Она угрожала бывшему мужу, что все расскажет суду и прессе. Про то, как он совращал собственную дочь.

— О боже! — простонал Юрек убитым голосом.

Ковач резко развернулся в его сторону.

— И что теперь? Или, по-твоему, я должен притворяться, будто ничего не знаю? Будто я не в курсе, что Бондюран совращал собственную дочь?

— Предположительно совращал…

— Или, по-твоему, я не понимаю, что вляпался в огромную вонючую кучу дерьма?

— Думаю, тебе лучше послушать, что хочет сказать мэр.

— Да мне напле…

— Она ожидает тебя в своем кабинете, чтобы ты ознакомил мистера Бондюрана с ходом расследования. Этакий небольшой персональный отчет. Тебя уже там ждут.

В комнате на миг установилась тишина, однако уже в следующее мгновение из динамиков послышался голос Элвуда:

— Скажите, мистер Эрскин, вы когда-нибудь платили за секс?

— Нет!

— Не сочтите этот вопрос за оскорбление. Просто вы постоянно находитесь в окружении женщин, торгующих собственным телом, что наверняка не могло не вызвать у вас, скажем так, любопытства.

Эрскин резко оттолкнул от стола стул.

— Все, с меня довольно. Я ухожу. Если у вас вновь возникнет желание побеседовать, вы сможете сделать это через моего адвоката.

— Ладно, уговорили, — произнес Ковач, обращаясь к Куинну. Казалось, одно неловкое движение, и нервы его лопнут. — Пойдем, просветим мэра и мистера Бондюрана так, что мало не покажется. По дороге я посвящу тебя в подробности.

— Надеюсь, вы понимаете, что Питер не хочет предавать это дело огласке, — сказал Эдвин Нобл шефу Гриру. — Известно ли, в течение какого времени мы можем рассчитывать на получение тела?

— Точно сказать пока нельзя. — Грир стоял во главе стола в конференц-зале мэрии, широко расставив ноги и сцепив руки, словно солдат по стойке «вольно» или недовольный вышибала. — Только что звонили сержанту Ковачу. Насколько я понимаю, он ждет звонка из лаборатории ФБР по поводу каких-то анализов. Возможно, после того, как результаты будут готовы, а это может быть хоть завтра, хоть через неделю…

— Я хочу похоронить свою дочь, Грир, — резко прервал его Бондюран. Он не смотрел на начальника полицейского управления. Взгляд его был устремлен в некое видимое ему одному измерение. Он отказался от предложения сесть и нетерпеливо мерил шагами конференц-зал. — Мысль о том, что тело моей дочери заперто в каком-то холодильнике, словно кусок мяса, сводит меня с ума. Верните ее мне.

— Питер, дорогой, мы все прекрасно понимаем, — попыталась утешить его Грейс Нобл. — Мы разделяем твою боль. Уверяю тебя, полиция делает все возможное, чтобы покончить с этим делом…

— Неужели? Ваш главный детектив потратил больше времени, оскорбляя меня, чем допрашивая подозреваемых.

— Сержант Ковач порой бывает грубоват, — ответил Грир, — но количество раскрытых им преступлений говорит само за себя.

— Не хочу показаться слишком наглым, шеф, — сказал Эдвин Нобл. — Заслуги сержанта Ковача поистине впечатляющи, но что полезного сделал он за последнее время? Зато мы имеем еще одну жертву. Складывается впечатление, что убийца утер ему нос по всем статьям. У сержанта Ковача есть на данный момент хотя бы один полноценный подозреваемый?

— Лейтенант Фаулер доложил мне, что сегодня кого-то допрашивали.

— И кого же? Подозреваемого?

Лицо Грира превратилось в каменную маску.

— Я не вправе…

— Она была моей дочерью! — гневно выкрикнул Питер Бондюран, и его голос эхом отлетел от стен зала. Он отвернулся от взглядов присутствовавших и закрыл лицо руками.

Мэр прижала руку к своей пышной груди, словно при виде этой картины у нее защемило сердце.

— Если кого-то приводили на допрос, — сказал Нобл, — то это лишь вопрос нескольких часов, прежде чем пресса распространит информацию. Я вовсе не намекаю на неэффективность вашей службы безопасности, шеф. Просто в деле подобного масштаба избежать утечки информации практически невозможно.

Грир перевел взгляд с адвоката Бондюрана на супругу адвоката Бондюрана, которая по совместительству являлась его начальницей. Расстроившись, что все возможные пути отступления перекрыты, он тяжело вздохнул.

— Охранник из дома мисс Бондюран.

В этот момент запищал интерком, и Грейс Нобл подняла трубку на другом конце стола.

— Миссис Нобл, к вам сержант Ковач и специальный агент Куинн.

— Пригласи их войти, Синтия.

Ковач показался в двери еще до того, как мэр закончила предложение, и словно в прицел снайперской винтовки уставился на Бондюрана. Питер выглядел еще более худым и осунувшимся, чем накануне. Он посмотрел на Ковача с явной неприязнью.

— Сержант Ковач, агент Куинн, спасибо, что присоединились к нам, — поприветствовала вошедших мэр. — Давайте все присядем и поговорим.

— Я не собираюсь вдаваться в подробности расследования, — упрямо предупредил Ковач. Сесть рядом с Бондюраном и Эдвином Ноблом он не пожелал.

Все продолжали стоять.

— Насколько мы поняли, у вас есть подозреваемый, — начал Эдвин Нобл.

Ковач смерил его ненавидящим взглядом, затем перевел глаза на Дика Грира и мысленно обозвал его подхалимом.

— Мы никого не арестовывали, — ответил Ковач. — Мы все еще прорабатываем различные версии. Я только что работал над одной из них.

— У мистера Ванлиса есть какое-нибудь алиби на ту ночь, когда исчезла моя дочь? — резко спросил Бондюран. Он поглядывал на Ковача каждый раз, когда проходил в полуметре от него, нервно расхаживая по залу.

— А у вас есть алиби на ту ночь, когда исчезла ваша дочь, мистер Бондюран?

— Ковач! — рявкнул Грир.

— При всем моем уважении, шеф, не в моих привычках передавать собственное расследование в чужие руки.

— Мистер Бондюран — отец жертвы. Существуют смягчающие обстоятельства.

— Таких обстоятельств можно придумать миллиард, — проворчал Ковач.

— Сержант!

— Сержант Ковач полагает, что я подлежу наказанию за свое богатство, — заметил Бондюран, все еще меряя шагами зал и глядя в пол. — Возможно, он считает, что я заслужил потерю дочери, чтобы познать всю глубину страданий.