Остров невиновных - Ирина Шевченко

И была абсолютно права.

— Постойте-ка… — Кен тряхнул головой, заставляя себя отвлечься от приятных, но сейчас неуместных мыслей. — А вы как сюда попали?

Он посмотрел вверх и с удивлением увидел знакомую дыру в потолке. Когда-то в этом месте была толстая балка… Но она рухнула глубоко вниз. И Фаулер должен был. А выяснилось, что упал он с высоты не больше трех ярдов…

— Не знаю, как это вышло, — ответила на вопрос в его взгляде Валери. — Доски, камни… Они буквально поднялись откуда-то снизу и тут же склеились, чтобы тебя поймать. Похоже на магию истиннокровных, но… У острова ведь нет лорда, а тип, который метит на это место, не стал бы помогать.

— И не смог бы, — задумчиво закончил Кен.

— Наверное, Мэнди поняла бы, что тут случилось, но она… — Не договорив, Валери закусила губу.

— Тогда нужно торопиться.

Аманда была совсем плоха, дышала судорожно и прерывисто, но глаза держала широко распахнутыми, точно боялась, что, закрыв, уже не сможет их открыть, и от этого по бледным щекам непрерывными потоками лились слезы.

Понятно было, что сама она не сделает и шагу, придется нести на руках. Кен прикинул вес будущей ноши: будь Аманда в своем теле, вышло бы полегче. Но будь она в своем теле, ее и не пришлось бы никуда нести.

— Джесси, тебе лучше подождать здесь.

Комнатка, в которой Валери устроила подругу, выглядела надежной и рушиться в ближайшее время вроде бы не собиралась.

— Нет. — Девочка замотала головой. — Я пойду с вами.

— Там будет опасно.

— Знаю. Но я не могу… Не могу оставаться одна, понимаешь?

Прорезавшиеся в звонком голосе истеричные нотки заставили Фаулера поморщиться. Но он понимал, да.

— Держись за мной, — сказал со вздохом.

Хотелось верить, что чудеса на их долю еще остались.

— Хорошо. — Джессика серьезно кивнула. — И я… — Она опустила глаза. — Я хотела сказать… Помнишь, ты обещал, что убьешь того, кто… маму?..

— Помню.

— Не надо, — тихо попросила она. — Это не из-за Эдны. Не хочу, чтобы ты стал как они.

— Я был на войне, Джесси, и убил уже немало людей.

— Это другое. Если получится как на войне, то… А если нет, то не надо. Пожалуйста.

— Я постараюсь. — Поддавшись секундному порыву, он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Ты очень похожа на маму. Больше, чем я думал.

— Это плохо?

— Это замечательно.

Кен подумал, что, если они выберутся… Нет, когда они выберутся, он обязательно сходит с Джесси на кладбище. Она ведь не попала на похороны и не смогла попрощаться с Крис…

А сейчас им нужно было в другое место, и Фаулер знал, куда именно: теперь у него был след, который он точно не потеряет. Никогда.

Но значок-амулет на всякий случай прицепил обратно.

Огонь разгорался внутри, в самом сердце, кипящая кровь разливалась по венам, а на коже проступал, расползаясь все шире, рисунок проклятия. Поначалу он был темным, почти черным, а потом вдруг наполнился ярким бирюзовым светом, словно что-то сияющее рвалось наружу из кокона по имени Марти, и она вот-вот лопнет по обозначившимся свечением трещинкам…

Наверное, это было красиво.

А еще больно. Безумно больно.

Но эта боль была силой, той самой, потерянной и, казалось, забытой… И другой силой — огромной, невероятной, неповторимой, — такой, которую Марти прежде в себе не чувствовала, а сейчас, ощутив ее, подумала, что ради подобного готова была бы терпеть эту боль вечно.

Только вечность в ее случае будет слишком коротка, и не стоило тратить ее впустую.

Когда Эдна закричала, Эверет обернулся, но вряд ли успел понять, что произошло. Марти не дала ему времени разобраться, ударила его так же, как его сообщницу — то ли взглядом, то ли мыслью. Просто захотела и ударила так, что доктор выронил нож и отлетел на несколько ярдов от жертвы.

Избавиться от наручников оказалось еще легче. Бушевавшее внутри нее пламя расплавило металл, сделав его мягким и податливым, и Марти оставалось только вытащить руку.

Освободившись, бросилась к Томми.

Ноги подкосились уже на последнем шаге, и она упала на колени именно там, где и так собиралась опуститься на пол.

— Тина, ты…

— Я знаю, — прошептала она пересохшими от жара губами. Поймала в его глазах свое светящееся отражение и улыбнулась. — Знаю. Помолчи.

Ей нужно было сосредоточиться. Унять хотя бы на миг захвативший ее огонь и призвать ту свою прежнюю силу, что позволяла одним касанием останавливать кровотечения и залечивать раны.

Марти прикрыла глаза и накрыла ладонью разрез на плече мужа. Ее руки все еще пылали, и кровь Томми показалась холодной, как вода в горном ручье… Истинная кровь…

— Тина… Тина, хватит…

Она слышала его голос, но не понимала, что он имеет в виду, прося ее остановиться…

— Хватит! — Он дернулся в связывавших его путах. — Оставь себе хоть немного!

Оставить? Себе?

А, он о силе, которой она с ним поделилась. Но силы у нее много. Слишком много для человека, у которого почти не осталось времени, чтобы этой силой воспользоваться.

Была в этом какая-то обидная несправедливость…

Марти позволила огню в груди разгореться снова и выплеснула часть его наружу, сжигая державшие Томми веревки. Затем медленно, чтобы он не заметил, с каким трудом дается ей каждое движение, поднялась на ноги.

— Нужно уходить.

— Ты…

— Я знаю, — повторила она. — Это не важно. Пойдем отсюда.

Ей хотелось успеть выйти из этого дома-подземелья на поверхность, туда, где в полную мощь разгулялся шторм, где ветер и дождь остудят кожу, а слезы не будут высыхать еще до того, как пролились из глаз…

— Пойдем, — согласился Томми.

Почти у самой двери на полу валялся пистолет Эдны Кроули. Томми поднял его, взвесил в руке… Марти пожала плечами: зачем? У них не осталось врагов за пределами этого зала, они все здесь…

Здесь. И не следовало об этом забывать.

— Еще ничего не кончено, — услышала она голос острова и успела обернуться прежде, чем брошенное им в спину заклинание достигло цели.

Вскинула руку, и плетение, в которое Эверет вложил собранную из чужой крови энергию, сгорело в сорвавшемся с ладони огненном смерче.

— Ты… — Доктор смотрел на нее не отрываясь и не верил увиденному. — Ты не можешь…

Марти подумала, что это неправильно. До последнего Эверет обращался к ней исключительно на «вы», а теперь, когда, казалось бы, нужно проявить особое почтение, начал пренебрежительно тыкать.