Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф

В реальном мире информация часто бывает неполной. У некоторых агентов может быть «плохой» атрибут, не поддающийся наблюдению, и потому они с большей вероятностью будут мошенничать. Наш анализ верен, когда доля «плохих парней» велика или мала. При коллективистском равновесии неполная информация подкрепляет инвестирование в информацию. При индивидуалистском равновесии ценность информации может по-прежнему равняться нулю (если доля «плохих парней» велика), или же может быть недостаточной, чтобы запустить инвестирование в информацию (если доля «плохих парней» невелика).

В промежуточных вариантах спрос на информацию будет ниже в индивидуалистском обществе, чем в коллективистском. Следовательно, данный анализ опирается на модель с полной информацией, в которой подчеркивается роль ожиданий, относящихся к действиям, и игнорируются потенциально важные ожидания, относящиеся к типам агентов.

Предшествующий анализ связывает два института и различные культурные убеждения, т. е. разные ожидания относительно действий, которые будут предприняты за пределами траектории игры. В индивидуалистском равновесии ожидается, что игрокам будет безразлично; при коллективистском равновесии ожидается, что игроки будут реагировать на все, что случается в их среде. Поскольку эти культурные убеждения соответствуют определенному равновесию, они являются самоподдерживающимися, причем каждое задает разные уровни заработной платы, разные институты исполнения обязательств (принуждение второй или третьей стороной) и разные уровни инвестирования в информацию.

На равновесной траектории индивидуалистские и коллективистские культурные убеждения задают одни и те же действия по отношению к агентам: купцы случайным образом нанимают ненанятых агентов, а агенты никогда не мошенничают. Предположение о наличии совершенного мониторинга позволяет нам сконцентрироваться на культурных убеждениях, относящихся к действиям, которые никогда на самом деле не проявляются, что позволяет выделить институциональные и другие следствия разных ожиданий, касающихся действий (а не самих действий). Анализ в разделе 2 отождествляет культурные убеждения с распределениями вероятностей на находящемся за пределами траектории игры участке комбинации стратегий, порождающей наблюдаемую траекторию игры. В историческом плане не представляется возможным различать культурные убеждения, относящиеся к траектории игры и находящиеся за ее пределами, поскольку несовершенный мониторинг является вероятной причиной наблюдаемых фаз наказания. По этой причине подобная попытка здесь не предпринимается[270].

Имеются ли исторические основания считать, что у магрибцев и генуэзцев были разные культурные убеждения? Исторические данные не дают никаких подтверждений тому, что в данном случае могла бы оказаться верной та или иная частная теория равновесного отбора. Однако они указывают на то, что культурные фокальные точки, а также социальные и политические события на стадии раннего развития этих обществ, вероятно, способствовали оформлению различных культурных убеждений и соответствующих этим группам равновесий.

Ко времени, когда магрибцы и генуэзцы начали заниматься торговлей в Средиземном море (соответственно начало и конец XI в.), у них уже были различные интернализированные культуры, к тому же они претерпевали воздействие разных социальных и политических процессов. Их культурное наследие и природа этих процессов указывают на то, что естественной фокальной точкой было коллективистское равновесие для магрибцев и индивидуалистское равновесие для генуэзцев.

Магрибцы были мустарбинами, т. е. немусульманами, которые усвоили ценности мусульманского общества, в том числе и представление о том, что они были членами одной уммы. Этот термин, который переводят как «нация», – производное от слова умм (мать). Он отражает базовую ценность взаимной ответственности членов этого общества [Cahen, 1990; Rahman, 2002]. У каждого члена уммы есть фундаментальная обязанность лично «исправлять зло», совершенное любым иным членом общины [Lewis, 1991; Cook, 2003]. Мусульманская традиция приписывает Мухаммеду изречение: «Каждый, кто видит зло и способен исправить его своей рукой, да сделает так; если же он не может исправить его своей рукой, пусть сделает языком; если не может языком, тогда пусть сделает сердцем, и это наименьшая степень веры» [Cook, 2003, p. 4].

Магрибцы были также членами еврейской общины, в которой существовало представление, что все люди из народа Израиля ответственны друг за друга. В период зрелого Средневековья представление о центральной роли сообщества равных членов было преобладающим как в мусульманском, так и в еврейском обществе. Действительно, «конгрегационная форма религиозной организации стала храмом для новообразующихся религиозных мусульманских общин» [Lapidus, 1989, p. 120]. Как это часто бывает в иммигрантских группах, магрибцы, эмигрировавшие из Ирака в Тунис, сохраняли социальные связи, которые позволяли им передавать информацию, необходимую для поддержания коллективистского равновесия. Соответствующие коллективистские культурные убеждения, в свою очередь, подталкивали магрибцев к тому, чтобы сохранять свою связь с этой информационной сетью.

Ко времени, когда генуэзцы начали заниматься торговлей в Средиземноморье, у них уже были различные освоенные культуры, также они претерпевали воздействие разных социальных и политических процессов. Свидетельства западного индивидуализма датируются периодом до зрелого Средневековья. У Европы есть долгая индивидуалистская традиция, которую некоторые исследователи возводили к древнему миру. Они утверждали, что в древнегреческой литературе и в западных романах прославляется индивидуум, в отличие от восточных сказаний, где прославляется «исполнение собственного долга» [Hsu, 1983]. Каково бы ни было происхождение индивидуализма, к 1200 г. Европа уже «открыла индивида», говоря словами Морриса [Morris, 1972][271].