Прайм-тайм для нечисти - Татия Суботина

Глупо, больно и сладко одновременно.

Я думала, что заиндевела изнутри? Ха!

Стоило увидеть Громова, как внутри закрутился такой водоворот из чувств, что перехватывало дыхание! Но оборотню об этом знать совсем не обязательно.

Эти секунды промедления служили мне короткой передышкой перед боем, который вот-вот состоится.

– Ты даже не посмотришь на меня? – спросил он, обдавая горячим дыханием мое ухо.

Вот и закончилась передышка. А я так и не научилась быть стервой, не заставила сердце забыть и болеть Даниилом не перестала.

Обернулась и открыто глянула на Громова, надеясь, что маска безразличия на моем лице не покрылась сеткой трещин.

– Аня-я, – выдохнул оборотень, перекатывая мое имя на языке, как самое изысканное лакомство.

Позвоночником пошла дрожь. Предательское тело тоже все помнило!

Громов изменился. Я сразу это заметила, моментально впитав в себя все его черты, едва глянула. И сердце дрогнуло! Милосердное женское сердце! Мало ему боли?

Мужчина осунулся, заметно похудел, его легкая щетина превратилась в бороду, словно бы оборотень не только стричься, но и бриться забывал. А есть и спать?

Судя по темным синякам под глазами и непривычной бледности, о банальном отдыхе Громов давно не слышал. Неужели, из-за меня так переживал? Или же Лину искал для клана, бедняга?

О подруге до сих пор не было слышно никаких вестей, и я беспокоилась. Даже если она и пыталась со мной связаться, то что толку? По прежнему адресу уже не живу.

– Здравствуй, Громов, – и как только голос меня послушался? – Какими судьбами?

Месяцы работы на телевидении и радио мастерски научили меня играть интонацией, держать лицо и контролировать собственные жесты. Сейчас перед оборотнем стояла уверенная в себе женщина, знающая цену и любви, и боли. От той наивной девочки Машковой не осталось и следа.

Я надеялась, что Громов не распознает ее во мне, потому как наивная Анечка прямо сейчас рассыпалась на атомы от любви. Ей хотелось прижаться к крепкой груди желанного мужчины, запустить пальцы в его отросшие волосы, попробовать губы на вкус, забыть все обиды и… никогда больше не расставаться.

Анна Машкова же, та которую я из себя тщательно лепила все это время, хотела чтобы ее оставили в покое и банально выспаться. Но перед этим нужно было расставить все точки над «и». Разбирательство неизбежно.

Я ждала этого каждый день, но все равно оказалась не готова.

– Ты прекрасно знаешь, что я за тобой, – он ласкал меня глазами, но говорил осторожно и не приближался, точно боялся спугнуть. – Я так давно тебя искал…

– Зря, – тут же отсекла его я, словно лишний ломоть. – Мне и тут хорошо. Я, знаешь ли, ничего менять не собираюсь.

А сама замерла, ожидая его реакции, как наркоманка.

– Популярность – это все, чего ты всегда хотела? – вдруг спросил он, выбивая меня из равновесия. Разве он приехал, чтобы обсуждать мою карьеру?

Сдалась она оборотню, как и мне, на самом-то деле!

– Думаешь, нет? – изогнула брови я. – Ты ведь никогда и не спрашивал, что я хочу. У тебя был план и четко уготованная мне роль в нем.

Он повел челюстью, а в глазах, как мне показалось, промелькнула досада и вина.

Мимо нас прошла группа операторов, все улыбчиво поздравили меня с отличным эфиром.

– Ты даже Ташу затмила, Машкова, – подмигнул один из них. – Оставишь телефончик?

Громов так громко заскрежетал зубами, что даже я услышала.

– Не сейчас, – хмыкнула, четко осознавая: оборотень уже на грани, чтобы кинуться и перегрызть глотку зарвавшемуся человечку. Ревность – страшная сила.

– Буду ждать, – веселился оператор, не подозревая о нависшей над ним опасности.

Вскоре, они скрылись за поворотом, а мне даже задышалось спокойнее. Одного кровавого убийства удалось избежать.

– Нам нужно поговорить, – припечатал меня взглядом хмурый оборотень.

Не ждал же он, что я запрыгну на него с поцелуями при первой мимолетной встрече? Хотя… Судя по разочарованию и обиде, которые я четко разглядела в его потухших глазах, еще как ждал!

– Говори, – пожала плечами я.

– Не здесь.

Я все ждала, чтобы между нами встала стена, которая отрежет меня от Громова и заглушит все чувства, но она не спешила опускаться. А глупое сердце радостно трепыхалось от встречи. И в глазах темнело от присутствия чужого родного и близкого мне мужчины.

– А где? К себе приглашать не собираюсь. В отель можешь даже не заикаться звать – не поеду.

Даниил теряться не стал:

– В ресторан?

Я поморщилась:

– Знаешь что, Громов?

– Что? – выдохнул он, заставив меня сжаться от надежды, вспыхнувшей в его глазах.

– Я жутко устала и хочу отдохнуть, а не выяснять с тобой отношения, – выдала ему, не щадя чувств. А ведь по-настоящему хотелось совершенно иного, только сейчас балом правила ущемленная гордость. – Поэтому отложим наш разговор до завтра.

– Анют… – покачал головой Даниил, точно каждое мое слово реально причиняло ему боль. А ведь раньше оборотень казался мне непрошибаемым! Решил обнажить передо мной душу? И не спросил, надо оно мне или… – Я…

Не став его дослушивать, я просто развернулась и пошла дальше к выходу. Ну не могла я долго выдерживать его взгляда! Пытка какая-то!

Громов был бы не Громовым, дай мне так просто уйти.

Он прижал меня к себе со спины, шумно задышав, точно пробежал марафон. Ноги тут же ослабли, готовые подкоситься, я неосознанно откинулась назад, ощущая себя пушинкой в защитном коконе родных рук. Всего минутка слабости, всего минутка…

– Не гони меня больше, – взмолился хриплым голосом. – Я ведь сдохну без тебя, Анечка. Я почти сдох.

Я застыла, все внутри рыдало и пекло огнем нерастраченных чувств.

– Какие-то проблемы? – Демин застыл в трех шагах от нас и выглядел крайне недовольным.

Как долго демон молча наблюдал за открывшейся ему сценой?

– Это кто? – едва ли не зарычал Громов, несказанно напрягшись.

– Александр Демин – мой напарник, – решила представить друг другу мужчин. – Даниил Громов – мой… – и здесь вдруг запнулась, язык во рту, словно чужой стал, – …бывший… напарник.

– Он тебе докучает? – хмуро поинтересовался демон, сверля оборотня взглядом из-под бровей. – Так ты только скажи, Анютка, я быстро разберусь.

– Как бы с тобой не разобрались, – в голосе Громова звучала смертельная опасность.

– Кто? – ехидно хмыкнул вдруг Демин. – Да ты на ногах едва держишься!

– А ты рискни.