Остросюжетный детектив. Выпуск 3 - Джеймс Хэдли Чейз

Она с трудом соображала, о чем говорит ей Барлоу. Она смогла понять только, что недавно у него умерла мать и он остался совершенно один. Он говорил не умолкая. Уже в бреду до нее дошло, что у него много денег, прекрасный коттедж и чудесный сад, а еще престижная работа в большом универмаге. Немного согревшись, она впала в забытье, перешедшее в сон.

Проснувшись на следующее утро, она обнаружила, что оконное стекло заиндевело, а голова гудит, как колокол. Барлоу в квартире не было. В панике усевшись на постели, она открыла сумочку и с облегчением вздохнула – тридцать долларов оказались на месте.

Уже к вечеру, когда в комнате потемнело от начавших сгущаться сумерек и холод пробирал до костей, она услышала осторожный стук в дверь.

К этому времени она уже не могла даже поднять голову, но дверь оказалась не заперта. Как сквозь туман она видела склоненное над ней озабоченное лицо Барлоу. Она пыталась что-то сказать, но язык не повиновался ей, и она, слабо улыбнувшись, вновь впала в забытье.

Через некоторое время она смутно осознала, что ее несут вниз по лестнице, завернутую в одеяло… лестница была до того узкая и крутая, что, казалось, она обязательно выпадет из насилок. Через некоторое время она оказалась в госпитале и пролежала в палате десять дней. И в каждый из этих дней к ней приходил Барлоу, сидел около ее постели и не произносил ни слова. Она была настолько слаба, что приняла его… душевнобольного… и была благодарна за то, что он вытащил ее из могилы. Но все эти долгие дни она думала о Джерри Хогане: где он, как живет, с кем спит и не нуждается ли в деньгах.

Однажды утром она проснулась и почувствовала, что совершенно здорова. Лишь одна мысль не давала ей покоя: как можно скорее покинуть госпиталь. Но стоило ей представить свою жалкую промерзшую квартиру, где в оконные и дверные щели задувает ветер, как ей становилось плохо.

Как и во все предыдущие дни, вечером в ее палате появился Барлоу. На сей раз они поговорили.

– Я была ужасно больна, – сказала она. – Я ничего о вас не знаю… и все же, почему вы так добры ко мне?

– Дело не в доброте, – тихо, но проникновенно сказал он и так взглянул на Мэг, что та испуганно съежилась под одеялом. – Мы люди одного сорта и оба одиноки. У меня есть дом, сад и престижная работа. Недавно я лишился матери. Я хочу жениться на вас. Как вы смотрите на мое предложение?

И она сказала то, о чем впоследствии жалела не раз. Но в тот момент, подумав о будущем, которое ее ждет, если она так и останется одна, Мэг не колебалась ни мгновения. К тому же она рассматривала брак как одно из средств достижения благополучия. Ну а если не сладится… что ж, женщина всегда имеет право развестись. И она сказала «да».

Они поженились по специальной лицензии через неделю после того, как Мэг выписалась из госпиталя. Отдельно стоящий коттедж и сад, подобного которому она не видела в жизни, вызвали у нее неподдельный интерес, и она надеялась, что сможет быть здесь счастлива, но вскоре горько разочаровалась.

Все время она с содроганием вспоминала ту первую и единственную брачную ночь, которую они провели вместе. Кончилось все тем, что ей удалось запереться в свободной спальне, а Барлоу, стоя на коленях в коридоре, скребся в дверь. Она с горечью поняла, что имела несчастье выйти замуж за психически ненормального человека. Таких ей уже приходилось встречать, когда она работала на улицах Голливуда.

Она знала, что достаточно сурова и безжалостна, чтобы всегда одерживать верх над этим тщедушным и больным человечком. Они начали жить каждый своей жизнью. А потом, несколько месяцев спустя, случайно оказавшись в Бренте, она столкнулась с Моряком Хоганом.

При виде его знакомого до мельчайшей черты лица сердце остановилось у нее в груди. Не прошло и получаса, как они лежали в постели в маленькой двухкомнатной квартирке, которую снимал Хоган. Там же она рассказала ему о Барлоу.

Они начали регулярно встречаться и постепенно, день ото дня – после того как Хоган удовлетворял свою животную страсть, – они все чаще и чаще задумывались о том, что именно Барлоу сможет принести деньги, которые так им были нужны.

Хоган был знаком с одним страховым агентом, а Мэг пришла в голову идея застраховать жизнь мужа. Уже потом, сообща, они разработали план убийства.

И вот сейчас, находясь под действием выпитого виски, сидя на диване и глядя на языки пламени, танцующие в камине, Мэг поняла, что, если она не придумает что-нибудь, она снова потеряет Хогана. Она так и сидела, зажав кулачки между колен, и думала, думала, думала… Сердце то замирало, то вновь принималось стучать с удвоенной силой. Одна мысль о том, что ей снова придется жить без своего грубого, жестокого сутенера, казалась ей невыносимой.

Глава 6

Некоторое время Барлоу стоял у двери спальни и напряженно прислушивался. Было половина десятого воскресного вечера. На первом этаже Мэг смотрела какую-то телевизионную передачу. Когда он сказал, что устал и хочет лечь пораньше, она лишь безразлично пожала плечами.

Поняв, что жена поглощена происходящим на экране, Барлоу открыл сервант, взял белую купальную шапочку, резиновые подушечки, затем, злорадно улыбнувшись, открыл деревянный ящичек, вытащил револьвер 38-го калибра и, зарядив оружие, опустил в карман.

На цыпочках он вышел из спальни, запер дверь, тихо спустился по лестнице, задержался у двери гостиной, затем, подобно тени, выскользнул из дома в душную атмосферу ночи.

Он не рискнул воспользоваться машиной, опасаясь, что Мэг может услышать шум двигателя, и отправился пешком к Глин-Хилл, еще одному уединенному месту, которое облюбовали парочки для греховных любовных утех.

Он прибыл на безлесую вершину холма, который возвышался над Прютауном, около половины одиннадцатого. Двигаясь, подобно черному гигантскому крабу, Барлоу прополз несколько ярдов и затаился под кустом.

Под деревьями стоял лишь один автомобиль. Было слишком рано для подобного рода развлечений. Через час здесь будет несколько автомобилей.

Из машины доносились приглушенные звуки музыки. Убедившись, что в этом уединенном месте, кроме парочки в автомобиле и него, никого нет, Барлоу снял шляпу, натянул купальную шапочку и вновь водрузил шляпу на место. Затем сунул резиновые подушечки за щеки и, вытащив револьвер, двинулся к машине.

Сердце его готово было выскочить из груди, воздух с хрипом врывался в легкие, но он не обращал на