Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа - Олег Смыслов

В отношении H.A. Вознесенского в постановлении Политбюро говорилось: «Отметить, что член Политбюро ЦК ВКП(б) т. Вознесенский, хотя и отклонил предложение т. Попкова о «шефстве» над Ленинградом, указав ему на неправильность такого предложения, тем не менее все же поступил неправильно, что своевременно не доложил ЦК ВКП(б) об антипартийном предложении шефствовать над Ленинградом, сделанным ему т. Попковым».

7 марта Вознесенского освободили от обязанностей заместителя Председателя Совета министров и председателя Бюро Совета министров по металлургии и химии, вывели из состава Политбюро и отправили в отпуск для лечения.

Дело в том, что против Вознесенского была использована докладная записка заместителя председателя Госснаба СССР М.Т. Помазнева о занижении Госпланом СССР плана промышленного производства СССР на 1 квартал 1949 г., а 5 марта 1949 г. Бюро Совета Министров СССР принимает проект постановления Совета Министров СССР «О Госплане», в котором была записана фраза Сталина: «попытка подогнать цифры под то или иное предвзятое мнение есть преступление уголовного характера».

В этот же день Вознесенского сняли с поста председателя Госплана СССР. Назначенный на должность уполномоченного ЦК ВКП(б) по кадрам Е.Е. Андреев в июле 1949 г. представил записку об утрате Госпланом СССР за период с 1944 г. по 1948 г. более 200 документов, в том числе 9 из личного секретариата председателя. В числе их: записка о мерах по развитию нефтяной и угольной промышленности в 1947 г., материалы о восстановлении черной металлургии Юга, записка об основных показателях плана производства цветных металлов в СССР, мероприятия об организации производства радиолокационных станций и т. д.

Вначале сентября 1949 г. председатель КПК при ЦК ВКП(б) Шкирятов внес предложение исключить Вознесенского из членов ЦК и привлечь его к судебной ответственности за утрату служебных документов. 11 сентября Политбюро приняло решение вынести оба эти предложения на Пленум ЦК ВКП(б), а 12 сентября 1949 г. Пленум утвердил их.

В МГБ подготовка «Ленинградского дела» началась уже летом 1949 г. С этой целью была осуществлена фабрикация ряда материалов по обвинению A.A. Кузнецова, М.И. Родионова и руководителей Ленинградской областной партийной организации в контрреволюционной деятельности.

21 июля 1949 г. Абакумов направил одну из докладных записок Сталину, после которой получил указание на арест Я.Ф. Капустина и начальника ленинградского областного управления МГБ П.Н. Кубаткина.

13 августа в кабинете Маленкова были арестованы A.A. Кузнецов, П.С. Попков, М.И. Родионов, П.Г. Лазутин, Н.В. Соловьев.

Виктор Семенович прекрасно понимал, что Берия и Маленков, используя Станина, будут убирать Кузнецова и «ленинградцев» его руками. Но что ему оставалось делать? Что он мог противопоставить им всем?

Его люди следствие по Кузнецову и вообще по «ленинградскому делу» вели, совершенно не копая вглубь. Да и дело Кузнецова Абакумов поручил вести Комарову. Оно и понятно, была у Виктора Семеновича с Кузнецовым дружба. С Кузнецовым они встречались во внеслужебной обстановке, в том числе и на семейных вечеринках. Когда Комаров доложил Абакумову план расследования дела Кузнецова и заговорил про шпионаж, Виктор Семенович встал из-за стола и, расхаживая по кабинету, рассуждал вслух:

— Собственно, какой из этих арестованных шпионаж? Они давно на виду, постоянно находились под охраной МГБ, каждый их шаг был известен… начни мы ставить вопросы об их связи с заграницей, в ЦК будут смеяться.

А потом министр сказал Комарову:

— Мы солдаты, что прикажут, то и должны делать!

Комаров понял все правильно и не стал допрашивать Кузнецова про шпионаж.

Филипп Денисович Бобков вспоминал: «Репрессии, обрушившиеся на Ленинград, не только не встретили понимания в низовых звеньях МГБ, но, насколько возможно, сотрудники сопротивлялись и тормозили мероприятия, направленные на расширение противозаконных акций. Если быть до конца откровенным — мы нередко задерживали подготовку документов, направляли их на доработку и согласование с руководством, попросту не давали им хода. Это, несомненно, сыграло положительную роль.

Так, например, было по существу сорвано массовое выселение людей из Ленинграда, как это произошло в тридцатые годы после убийства С.М. Кирова. И здесь немалая заслуга фронтовика и мужественного человека полковника Н.М. Зверева, который возглавлял тогда один из отделов МГБ».

H.A. Вознесенского арестовали 27 октября 1949 года.

Примечательно, что ходом следствия по делу лично руководил Г.М. Маленков. Известно и о его присутствии на допросах, на которых ко всем арестованным применялись незаконные методы следствия, мучительные пытки, побои и истязания.

Как сообщается в книге «Реабилитация. Политические процессы», «более года арестованных готовили к суду, подвергали грубым издевательствам, зверским истязаниям, угрожали расправиться с семьями, помещали в карцер и т. д. Психологическая обработка обвиняемых усилилась накануне и в ходе самого судебного разбирательства. Подсудимых заставляли учить наизусть протоколы допросов и не отклоняться от заранее составленного сценария судебного фарса. Их обманывали, уверяя, что признания «во враждебной деятельности» важны и нужны для партии, которой необходимо преподавать соответствующий урок на примере разоблачения вражеской группы, убеждали, что каким бы ни был приговор, его никогда не приведут в исполнение, и он явится лишь данью общественному мнению».

18 января 1950 г. B.C. Абакумов представил И.В. Сталину список сорока четырех арестованных и предложил «судить в закрытом заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР в Ленинграде без участия сторон, то есть обвинения и защиты, группу 9–10 человек основных обвиняемых», а остальных в общем порядке.

В Ленинград на процесс Кузнецова и Вознесенского полковник Комаров выехал вместе с десятью следователями. Перед отъездом министр строго предупредил его:

— Запомни самое главное, чтобы на суде не было упомянуто имя Жданова. Головой отвечаешь!

4 сентября 1950 г. B.C. Абакумов и Главный военный прокурор A.B. Вавилов представили И.В. Сталину записку с предложением осудить к расстрелу H.A. Вознесенского, A.A. Кузнецова, П.С. Попкова, Я.Ф. Капустина, М.И. Родионова и П.Г. Лазугина, осудить к 15 годам лишения свободы И.М. Турко, к 10 годам — Т.В. Закржевскую и Ф.Е. Михеева.

А 30 сентября, по окончании судебного процесса (29–30 сентября) в Ленинграде, эти предложения были приняты Политбюро ЦК ВКП(б). В обвинении, предъявленном «ленинградцам», говорилось:

«Кузнецов, Попков, Вознесенский, Капустин, Лазутин, Родионов, Турко, Закржевская, Михеев признаны виновными в том, что, объединившись в 1938 г. в антисоветскую группу, проводили подрывную деятельность в партии, направленную на отрыв Ленинградской партийной организации от ЦКВКП(б) с целью превратить ее в опору для борьбы с партией и ее ЦК… Для этого пытались возбуждать недовольство среди коммунистов Ленинградской организации мероприятиями ЦКВКП(б), распространяя клеветнические замыслы… А также разбазаривали государственные средства. Как видно из материалов дела, все обвиняемые на предварительном следствии на судебном заседании вину свою признали полностью».