Восточный пакт - Сергей Извольский

- Понятно, - эхом к голосам остальных ответил я, глядя на нишу своего контейнера с вертикальной полкой, где находились модули системы вооружений.

С интересом рассматривая аббревиатуры я вдруг понял, что к экипировке французской колониальной армии оружие полагалось русское: модульный комплекс АЕК. Покопавшись в памяти Олега, я «вспомнил», что АЕК действительно состоял на вооружении частей быстрого реагирования некоторых армий мира. Это запрещенные к экспорту автоматы конструкции Калашникова – новые образцы, состояли на вооружение только Армии Конфедерации, а вот АЕК поставлялся на экспорт, будучи распространенным по всему миру. В Африке так и вовсе у многих квази-государств и частных военных компаний на флагах и гербах присутствовал узнаваемый силуэт автомата Кокшарова.

- Хефе, – окликнул я инструктора. – С оружием будем знакомится?

- Обязательно. Но потом: после облачения в предназначающийся комплект экипировки каждый из вас получит доступ к тактической сети команды. Даже без имплантов управление функционалом доступно с помощью функции глазного контроля. С которым Валера не сумел оперативно разобраться, - не преминул пустить шпильку Андре. – В тактической сети вы найдете ежедневные задачи по тренировкам, а также стрельбе с обязательными к выполнению нормативами. Программа стрельб будет меняться каждый день, исходя из ваших результатов. В результате анализа я увижу, кого из вас лучше использовать в какой роли и с каким оружием, учитывая личные возможности и психофизические характеристики.

- Это все доступное нам вооружение, или…

- Да, все доступное оружие представлено модульной платформой АЕК, с вариациями в качестве полуавтоматической снайперской винтовки, пистолет-пулемета, штурмовой винтовки и ручного пулемета.

- Штурмовой стрелково-гранатометный комплекс? – поинтересовалась Надежда.

- К применению в турнире запрещен, - в тон ей ответил инструктор.

- Пистолет? – поинтересовался уже я.

- Лучший пистолет — это автомат.

Судя по тону и расслабленности Андре, он видимо посчитал вводную лекцию законченной. Атмосфера неуловимо изменилась и мои сокомандники пользуясь настроением инструктора закидали его уточняющими вопросами.

Пока Валера переодевался, а Андре отвечал, я присел рядом со своим контейнером. Взгляд привлекла интуитивно понятная кнопка, которая прямо просилась к нажатию. Противится желанию я конечно же не стал, и утопил аккуратный пластиковый квадратик. Тут же одна из сторон контейнера с легким шипением отошла в сторону, раскладываясь на многочисленные отделения. Как экономящий пространство ящик для инструментов, сразу пришла на ум ассоциация.

В небольших нишах мельком заметил десяток магазинов с непривычно меньшим углом изгиба, восемь укороченных прямых, две банки на вид точь-в-точь как улитки для РПК, а также тактические рукоятки, прицелы, планки и прочие элементы дополнительного обвеса. Но основное внимание обратил на самое широкое отделение, где расположились непосредственно оружейные модули: разные ложи с прикладами, затворная рама и четыре ствола разной длины: удлиненный снайперский и тяжелый пулеметный с уже закрепленными сошками, стандартный и укороченный с интегрированным глушителем.

С подобной моделью оружия я раньше не сталкивался – ни в реальности, ни на Арене. Но все было интуитивно просто и понятно, причем подкреплено простыми пиктограммами. Так что, не удержавшись, в несколько движений быстро собрал штурмовую винтовку, резким жестом вогнав пустой магазин, машинально дернув рукоять затвора. Поднявшись на ноги, покачал в руках оружие, после взял автомат наизготовку и замер, любуясь простой в своем совершенстве конструкцией. Примерившись к прицелу, удовлетворенно хмыкнул. Опять же не удержавшись, машинально прошептал первые слова молитвы Хартмана.

- Что? – краем уха услышав, поинтересовался вдруг Андре, отвлекаясь от вопроса Эльвиры.

Я хотел было отмахнуться, мол «да ничего», но с Андре такие вещи не проходят. Поэтому повторил громче, немного жалея, что невольно привлек внимание:

- Это - моя винтовка. Таких винтовок много, но эта – моя.

Глаза Андре расширились – кому, как не стрелковому инструктору понимать смысл подобных слов. Почувствовав повышенное внимание Андре, ко мне обернулись и остальные. Я под перекрестными и частично недоуменными взглядами почувствовал бесшабашное веселье и решил не останавливаться. Заговорил по памяти, дополняя импровизацией:

- Моя винтовка — больше, чем оружие. Это человек, такой же как я. Я должен научиться владеть ею также, как владею своей жизнью. Без меня моя винтовка бесполезна. Без моей винтовки бесполезен я. Мы с моей винтовкой знаем, что эффективный огонь – точный огонь. Побеждает не тот, кто стреляет первым, а тот, кто первый попадает. Поэтому я должен стрелять из винтовки метко. Должен стрелять точнее чем враг, который пытается попасть в меня.

Моя винтовка – мой лучший друг. Она – моя жизнь. Я и моя винтовка знаем, что счет ведется не на количество выстрелов, а на количество убитых…

Не прекращая говорить, я сделал контрольный холостой спуск, извлек магазин, оттянул рукоятку затвора, зафиксировав ее в специальной выемке, отжал замыкатель ствола и мягко повернув его. Опустившись на колено, отделил ствол и положил его в специальную выемку в контейнере.

- …Я и моя винтовка, мы станем частью друг друга. И мы будем убивать.

В несколько движений я извлек из ложи ствольную коробку, укладывая модули на предназначенные места и закрыл крышку, поднимаясь.

- Перед Господом я повторяю этот символ веры моей. Amen, - закончил я, выпрямляясь и демонстрируя интернациональное приветствие ладонь в кулак.

Наверно, тишина стояла не меньше минуты. Хм, «Amen», наверное, оказалось немного лишним. Осматривая присутствующих я отметил, что Илья, Наденька и Модест настороженно молчат просто потому, что остальные молчат. Зато Эльвира, Андре и Валера – судя по напряженным взглядам, слишком уж серьезно прочувствовали смысловой посыл.

Странно, я вроде ничего такого и не сказал – так, на память озвученная легкая версия из американской массовой культуры, сдобренная парой стрелковых аксиом от инструкторов ЦСН ФСБ моего мира. Но вдруг понял причину: в этом то все и дело. Мы с ними из разных миров, причем абсолютно отличающихся по ментальности. Здесь не было страшной Второй мировой, результат которой зависел от больших батальонов миллионных армий. Здесь Первая (для меня, для них единственная) мировая призрак давно минувших дней, как былины. Сейчас война здесь – локальное дело небольшой группы профессионалов. Поэтому в моих словах – причем в скрытой насмешке фатализма, с которой я читал молитву, вся троица прочувствовала что-то откровенно для себя чуждое.

- Прелестно. Просто прелестно, —произнес с искусственной улыбкой Андре. Я в ответ только чуть голову склонил. Да, если их с американской версии армейского фольклора так проняло, что было бы если б я им из русского что задвинул, страшно представить.

- Программа тренировок есть, можете приступать, - вместо прощания произнес ставший задумчивым Андре и вышел из аудитории. Мы еще постояли немного, пообщались на отвлеченные темы, похватали контейнеры и покатив их за собой, тоже двинулись на выход.