На несколько демонов больше - Ким Харрисон

— Кери! — позвала я просительно — и осеклась, когда онаповернулась ко мне:

— Замолчи. Тобой я тоже недовольна. Никто за всю мою жизньне посмел меня толкнуть.

Я смотрела на Трента, отвесив челюсть. Потрясенныймиллиардер пятился к двери.

— Прошу прощения, — сказал он. — Это была ошибка.Если вы соблаговолите отпустить Квена, я уйду.

Кери развернулась к нему:

— Приношу свои извинения, что задержала столь занятогоджентльмена перед, несомненно, важной встречей, — сказала она едко, потом посмотрелана Квена, валяющегося на полу, — Он хороший? — спросила она вдруг.

Трент помолчал, и металлическая вонь, щекочущая мне нос,стала сильнее.

— Да

— Тебе следует чаще его слушать, — сказала она,присев рядом с Квеном. Платье обливало ее, будто вода стала шелком. — Дляэтого нам и нужны рядом другие.

Дженкс слетел ко мне, а я подумала, не так ли относится комне Кери. Что-то вроде слуги, с которым обсуждаешь то ил и это.

Трент тревожно прищурился, когда Кери забормотала по латыни,и Квена окружило черное мерцание безвременья. Он фыркнул — чернота раскололасьи исчезла серебряными нитями, когда он открыл глаза. Кое-как он поднялся, аКери выпрямилась более грациозно. По испуганному лицу Квена было видно, что онудивлен и ошарашен. Я не могла подавить в себе сочувствия к нему; Кери — та ещештучка, даже когда не строит нас в линию.

— Ты видел, что я сделала? — спросила онасерьезно, и Квен кивнул. Он не сводил с нее глаз, будто увидел своеспасение. — Ты мог бы это повторить? — задала она следующий вопрос.

Квен посмотрел на Трента и кивнул:

— Смогу теперь, когда видел, как это делала ты, —сказал он виновато.

Но Кери довольно улыбнулась.

— Он не знает, что ты практикуешь темные искусства?

Квен опустил глаза, моргнул, когда до него дошло, что онабосиком.

— Нет, Маи Са'ан, — ответил он тихо, и Трент неловкошевельнулся.

Кери засмеялась — чудесный звук, окативший меня будтопрохладной водой.

— Может быть, мы все-таки еще живы, — сказала онаи коснулась его руки, как будто они старые друзья. — И береги его, еслисможешь. Он идиот.

Трент прокашлялся, но они были поглощены друг другом.

— Он таков, каким его создавали, Маи Са'ан, —возразил Квен, изящным жестом целуя ей руку. — У него не было выбора.

Кери слегка фыркнула, забирая руку.

— Что ж, сейчас у него выбор есть, — заметила онанесколько презрительно. — Посмотрим, сумеешь ли ты напомнить ему, кто он ичто он.

Квен уважительно кивнул и повернулся ко мне. Мне он тожеотвесил такой же почтительный кивок, но сопровождаемый ухмылкой, смысл которойя не поняла. Дженкс у меня на плече вздохнул, и я себя поймала на том, чтокачнулась назад на пятках. Кажется, все кончилось.

— А секундочку, — сказала я, снова подавшисьвперед. — Не уходите еще. Кери, не отпускай их.

Оба эльфа застыли. Кери улыбнулась им, а я побежала рысцой всвою комнату. Схватив два чехла с платьями, я бросилась обратно. Остаться вживых — ставлю птичку, сделано. Фокус оставить у себя — птичка. ПознакомитьТрента и Кери — птичка. Что-то мне есть хочется. Что там у нас в холодильникеесть? Тут у меня глаза полезли на лоб — я поняла, что это за металлическаявонь. Чайник на огне выкипел, черт бы его побрал,

— Вот! — Я вывалила оба платья в рукиТренту. — Я на твоей вшивой свадьбе не работаю. Вернула бы тебе деньги,только ты мне их не давал.

Убийственная ярость вспыхнула на лице Трента, и он бросилплатья на пол. Резко развернувшись, он зашагал к двери и оставил ее открытой. Яслышала, как он топает по тротуару, потом открылась и закрылась дверца машины —и стало тихо.

Квен элегантно поклонился Кери, которая подобрала подол исделала книксен — я была потрясена. Квен, поколебавшись, поклонился мне ещераз, и я небрежно махнула ему рукой — типа, увидимся. А что, он думал, якниксен умею?

С улыбкой на темном лице Квен вышел вслед за Трентом иаккуратно закрыл за собой дверь.

Мой вздох облегчения показался очень громким.

— Ну и ну, сказал Дженкс, взлетая с моего плеча икружась над Кери. — Черт меня побери, если я когда-нибудь что-нибудьподобное видел!

Будто по этому сигналу святилище наполнилось пиксенятами, Уменя сразу заболела голова, и хотя я была счастлива, что все кончилось хорошо,я все же беспокоилась. От фокуса нужно избавиться как можно скорее.

— Кери, — спросила я, разгоняя рукой пиксенят,закидывая брошенные платья на спинку дивана и спеша в кухню выключитьогонь, — скажи, кто я для тебя?

Она пошла за мной, и я удивилась, когда обернулась и увиделау нее в руках подарок Трента.

— Друг, — ответила она просто.

Воняло в кухне жутко, и я задрала окно повыше. Вот поэтому,в частности, я и люблю кофе. Когда его готовишь, не напортачишь. И дажехреновый — хорош.

Взяв прихватку, я сдвинула чайник в раковину и вздрогнула отшипения перегретой воды, когда раскаленный металл встал на мокрый фаянс.

— Хочешь кофе? — спросила я, не зная, что делать. Тоесть я знала, что она предпочла бы чай, но только не из такого грязногочайника, пусть даже грязного только снаружи.

— Он мне понравился, — сказала она задумчиво.

— Квен? — спросила я неуверенно, вспомнив, какойцеловал ей руку.

Она стояла на пороге кухни, с мечтательным лицом, на которомтак недавно можно было прочесть только сокрушительный гнев.

— Нет, — ответила она, как будто озадаченная моимнепониманием, — Трент. Он так восхитительно невинен. При всей этой властии силе.

Я на нее уставилась, а она открыла крышечку оставленной вподарок коробочки и достала оттуда опал размером с куриное яйцо. Поднеся его ксвету, она вздохнула:

— Трентон Алоизий Каламак…

Солнце перешло на дальнюю стену кухни, и я сидела у стола,нацепив одну из человеческих рубашек Дженкса поверх черной майки. Это я сделаларади некоторого утешения: мне совсем не улыбалось снова ехать в морг. Слева отменя стояла банка сальса халапеньо и помидор для Гленна. Справа — чашка давноостывшего кофе рядом с сотовым и домашним телефонами. Не звонил ни тот, нидругой. Была уже четверть первого, и Гленн опаздывал. Терпеть не могу ждать.

Наклонившись ближе к столу, я положила еще слой лака наноготь указательного пальца. Запах ацетата смешался с ароматом трав над столом,и шум игравших в саду в прятки детишек Дженкса лился бальзамом надушу. Еще трипиксенка заплетали мне волосы, а Дженкс надзирал за ними, «чтобы опять незапутали».