Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

Установление избирательной монархии внешне выглядело как возвращение к старой германской практике избрания королей. Но реальность была совершенно другой. Теперь речь шла не о военном вожде или сакральном главе племени, а о главе государства, сосредоточившем в своих руках огромную власть. В варварских королевствах того времени королевская власть принадлежала определенному дому. У франков это были Меровинги, у вандалов члены семьи Гейзериха, у остготов Амалы (пока этот дом в ходе войны с империей не сошел со сцены). У вестготов же отныне на место королевского дома выступает конкретная личность независимо от ее родственных связей. Активное участие в избирательном процессе церкви привело к внесению в этот процесс определенных моральных моментов. Устами своего наиболее видного идеолога первой половины VII в. Исидора Севильского она объявила, что король должен быть справедливым, заботиться о стране и народе, особенно о бедняках; в противном случае он является не королем, а тираном, которого без ущерба для собственной души можно свергнуть, как Сисенанд, созвавший IV собор, сверг своего предшественника Свинтилу. Впрочем, как тиран мог рассматриваться и любой претендент на власть, пока он эту власть не захватил. С этой точки зрения, например, Герменегильд, поднявший мятеж против своего отца под знаменем католицизма, все равно являлся для Исидора тираном, а Сисенанд, выступивший против Свинтилы, сначала тоже был тираном, но после победы превратился в законного короля. Король должен был также обладать кротостью, милосердием и, естественно, благочестием и заботиться о внутреннем мире и согласии. Это привнесение в юридическую сферу этического аспекта давало возможность выступить против правящего короля под предлогом его несоответствия высоким моральным требованиям и становилось оправданием любой узурпации.

Установление избирательной монархии выдвинуло новую проблему — взаимоотношение между королем как главой государства и им же как частным владельцем. Став королем, человек получал возможность распоряжаться не только своим имуществом, но и богатой королевской казной и обширными имениями фиска с большим числом зависимого населения. В 653 г. VIII Толедский собор, окончательно установивший правила избрания нового короля, решил и эту проблему, установив, что сын умершего короля, если он не избирался новым государем, наследовал только то имущество, которое его отец имел до избрания королем, а все имущество короны переходило к новому монарху. Это разделение личного и государственного имущества короля имело следствием полное отделение монархии от личности конкретного короля. Монархия, таким образом, окончательно превращалась в государственный институт, не связанный жестко с той или иной личностью, семьей, родом.

Теоретически все это выглядело довольно стройно. Но реальность оказалась иной. Правда, после смерти Сисенанда Хинтила, как кажется, был избран новым королем в соответствии с правилами IV собора. Но уже он оставил трон Тульге, который, как пишет т. н. «Испанское продолжение» (23), был хорошего рода и, вероятно, сыном Хинтилы, но по молодости лет явно не отвечал тем моральным требованиям, которые Исидор предъявлял монарху. И это могло послужить поводом Хиндасвинту для его мятежа. После этого на вестготском троне сменилось шесть королей. Сын Хиндасвинта Рецесвинт был «избран» королем еще при жизни отца, став его соправителем и затем спокойно взошел на трон. Точно так же произошло с Витицей, ставшим соправителем своего отца Эгики, а затем и единственным королем. По всем правилам после смерти Рецесвинта был избран Вамба, но сам он был свергнут в результате заговора. Сменивший его Эрвигий был якобы назван королем Вамбой до того, как тот впал в беспамятство, и толедский митрополит Юлиан тотчас провозгласил его королем, и ни о каком избрании не было и речи. Эрвигий, в свою очередь, сам назвал своим преемником Эгику, что также, насколько известно, не подтверждалось никаким, даже формальным, избранием. Только последний король Родриго был избран готским «сенатом», но это избрание было сразу же оспорено сыновьями Витицы и их сторонниками именно из-за нарушения прав детей умершего короля. Избирательный принцип, основанный на положении о возведении на трон идеального правителя, столкнулся с родовыми представлениями, с реальной практикой семейных и родовых связей и с не признанным официально, но все более укоренявшимся в сознании правом короля распоряжаться будущим трона.

Пока вестготы, поселившиеся в Аквитании, считались федератами империи, их король официально был лишь их главой, а власть над местным населением осуществлял как представитель императора. Еще до этого после поселения вестготов в Иллирике Аларих получил от императора титул magister militum, что давало ему полное право властвовать над этой территорией и ее населением. Фактически это означало создание почти самостоятельного вестготского государства с подчиненным местным населением. Оно оказалось весьма недолговечным. Как говорилось в соответствующей главе, Валия, возглавлявший вестготов, в момент их оседания в Аквитании, этот титул, как кажется, не получил. Это, однако, не мешало ни ему, ни его преемникам реально господствовать над предоставленной землей, а далее и расширять свои владения. Отношения вестготов с империей V в. были сложными, и федератный договор то разрывался, то заключался вновь. В 475 г. император Юлий Непот отказался от власти над территорией, подчиненной Эйриху, и официально признал его суверенитет над всеми его владениями. После этого вестготский король стал не только de facto, но и de iure наследником императорской власти над подчиненной ему территории. От императоров вестготский король унаследовал и imperium как выражение высшей власти (Leg. Vis. II, 1, 1; 2; 5).

Король оставался королем готов, территория, ему подчиненная, — родиной готов (patria Gothorum), а государственным народом — народ готов (gens Gothorum). Так, например, говорится в законе Хиндасвинта о наказании выступавших против короля, родины и народа (Leg. Vis. II, I, 8). И это положение не изменилось до самого конца. Подчиненная вестготскому королю территория официально состояла из трех частей — Испании (часто употребляется выражение «все провинции Испании»), Галлеции и Галлии, т. е. Септимании. Называя последнюю Галлией, вестготские короли сохраняли фикцию владения всей этой страной. Сохранение Галлеции как отдельной части королевства являлось скорее данью традиции и воспоминанием о ранее существовавшем там Свевском королевстве, но на деле никакого своеобразия этой северо-западной части Пиренейского полуострова уже не существовало. И все же полного слияния этих трех частей государства не произошло, и в сознании населения они существовали как отдельные единицы. Посланный отцом в Галлецию Витица, как говорилось в свое время, правил «королевством свевов», хотя уже давно не существовало ни свевов, ни их королевства. Юлиан в своей «Истории Вамбы» (13) пренебрежительно отзывается о «галлах», т. е. о жителях Септимании, включая и готское население этой провинции. Местное население полностью признавало власть короля готов.

После избрания короля все жители должны были присягать ему на верность. Законодательно это было оформлено только Эгикой, но в законе этого короля говорится, что это делается, как установлено обычаем (ut moris est), так что обычай присяги был явно много старше. Поскольку в это время законы относились ко всему населению независимо от его этнического происхождения, то и обычай, а затем закон о присяге распространялся на всех подданных короля. Закон специально оговаривает, что присягу приносят и палатины, и остальные люди. И если палатины приносят присягу непосредственно королю, то для принятия присяги остальными в отдельные территории направляются специальные королевские уполномоченные — discussores iuramenti (Leg. Vis. II, 1, 7). Но и король при своем избрании клялся защищать королевство и справедливо судить всех своих подданных. Какой бы формальной ни была эта клятва, она подчеркивала связь монарха с народом и ограничивала, по крайней мере теоретически, его произвол.