Иной Сталин - Юрий Жуков

Вполне возможно, что группа Сталина не исключала такого варианта событий, а потому начала готовиться к нему загодя. 5 июня «Правда» опубликовала передовую статью под откровенно подстрекательским заголовком «Беспощадно громить и корчевать троцкистско-правых шпионов». Однако речь в ней шла не о двурушниках, не о вредителях, диверсантах и шпионах, а о… результатах выборов на областных партконференциях на Украине, о начавшихся съездах компартий Азербайджана, Армении, Украины. Завершалась передовица весьма недвусмысленно:

«Карающий меч пролетарской диктатуры не притупился и не заржавел. Он опустится на головы тех, кто хочет разодрать на клочки нашу прекрасную родину и отдать ее под ярмо германо-японского фашизма. Врагов народа — троцкистско-правую сволочь мы будем беспощадно громить и корчевать!»

Так, отнюдь не завуалированно давалось прямое указание, в чем следует обвинять партократов, дабы со стопроцентной уверенностью не допустить их переизбрания. Широкое руководство получило наконец то, за что столь рьяно ратовало на пленумах в декабре и феврале — марте, — возможность политических репрессий. Правда, теперь угрожавших ему самому.

Одновременно с публикацией безусловно инспирированной статьи начались и важные перемещения, оказавшиеся, как показало самое близкое будущее, первой волной чистки широкого руководства. 4 июня был отстранен от должности председатель Дальне-Восточного крайисполкома, член ЦРК Г. М. Крутов, провалившийся на краевой конференции, — он получил 428 голосов «против» и всего 21 «за». 8 июня сняли председателя ЦИК АзССР Эфендиева, обвиненного Багировым в покровительстве «буржуазным националистам и муссаватистам». 14 июня «в связи с переходом на другую работу» освободили от занимаемой должности наркома внешней торговли А. П. Розенгольца, вместо которого исполняющим обязанности назначили его первого заместителя С. К. Судьина. 16 июня потерял свой пост первый секретарь Западного обкома, член ЦК И. П. Румянцев — по заявлению заместителя председателя облисполкома Клявс-Клавина о якобы «преступных связях» того с бывшим командующим войсками Белорусского военного округа Уборевичем[2]. На следующий день центральные газеты сообщили, что «председатель ЦИК Белорусской ССР А. Г. Червяков 16 июня покончил жизнь самоубийством на личной, семейной почве»[3]. Вполне возможно, истинной причиной самоубийства стало иное — опасения за свою судьбу, боязнь повторения того, что стало с арестованными в марте первым секретарем компартии республики З. И. Волковичем, а в конце мая — с председателем СНК БССР Н. М. Гололедом[4].

В те же дни широкое руководство пополнилось новыми людьми, которые должны были быть признательны и группе Сталина в целом и лично Маленкову за свое внезапное повышение. Первыми секретарями рекомендовали 21 мая в Мордовский обком на место снятого Прусанова В. М. Путнина, 2 июня в Восточно-Сибирский крайком А. С. Щербакова. 4 июня начальником Политуправления РККА утвердили П. А. Смирнова[5], перед тем начальника политуправлений Балтийского флота, Северо-Кавказского, Приволжского, Белорусского и Ленинградского военных округов.

Этим узкое руководство не ограничилось. Накануне намеченного открытия пленума, 19 июня, первым пунктом заседания, должным предвосхитить выступление Я. А. Яковлева, ПБ решило сделать сообщение Н. И. Ежова как секретаря ЦК[6]. Вполне вероятно, что обсуждение и формы, и содержания экстраординарного сообщения стало причиной незначительной отсрочки созыва пленума, начавшегося 23 июня более чем необычно. До обязательного оглашения повестки дня, до первого доклада или речи собравшихся призвали поддержать два предложения ПБ. По первому «выразить политическое недоверие» и на том основании «вывести из состава членов и кандидатов в члены ЦК» председателя Ленинградского областного совета профсоюзов П. А. Алексеева, наркома легкой промышленности СССР И. Е. Любимова, главу правительства РСФСР Д. Е. Сулимова, управляющего трестом коммунального оборудования наркомата местной промышленности РСФСР В. И. Курицына, председателя уже фактически не существующего СНК ЗСФСР и сопредседателя ЦИК СССР Г. М. Мусабекова, председателя Комиссии по оценке урожайности при наркомате заготовок СССР В. В. Осинского, управляющего одним из небольших трестов в Куйбышевской области А. И. Седельникова.

Во втором предложении ПБ, зачитанном Ежовым, предлагалось одобрить еще одну более жесткую акцию. «За измену партии и родине и активную контрреволюционную деятельность» следовало «исключить из состава членов и кандидатов в члены ЦК и из партии», а их «дела передать в Наркомвнудел» 19 человек: председателя Комиссии советского контроля — заместителя председателя СНК СССР Н. К. Антипова, наркома внутренних дел УССР В. А. Балицкого, наркома местной промышленности РСФСР И. П. Жукова, заместителя заведующего агитпропа ЦК В. Г. Кнорина, первого секретаря Крымского обкома Л. Н. Лаврентьева (Картвелишвили), наркома пищевой промышленности РСФСР С. С. Лобова, первого секретаря Восточно-Сибирского крайкома И. П. Румянцева, первого секретаря Курского обкома Б. П. Шеболдаева, начальника ГУШОСДОРТРАНС НКВД Г. И. Благонравова, первого секретаря Одесского обкома Е. И. Вегера, председателя СНК БССР Н. М. Гололеда, бывшего наркома совхозов СССР М. И. Калмановича, наркома коммунального хозяйства РСФСР Н. П. Комарова и других[7].

Участники пленума, не задумываясь, единогласно одобрили оба проекта решений. Сделали то, чего от них ждали, но что они могли и не делать. Ведь, не получив никаких объяснений причин столь срочного остракизма, не услышав выступлений хотя бы некоторых из обвиняемых — как это было в случае с Бухариным и Рыковым всего полгода назад, они за несколько минут сократили состав ЦК на 26 человек. А если учесть тех, кто был выведен «опросом» во второй половине мая, Кабакова, Рудзутака, Орахелашвили, Элиаву, Уханова, Гамарника, Тухачевского, Уборевича, Якира и Эйдмана, то высший орган власти, действующий в период между съездами, всего за пять недель уменьшился почти на треть — на 36 человек из 120 на 1 мая 1937 г.

Столь необычное, даже странное открытие пленума можно понять, только если воспринимать оба предложения ПБ как ничем не прикрытую демонстрацию силы узкого руководства, как подтверждение того, о чем говорилось в передовой «Правды» от 5 июня. Его можно расценить как своеобразное начало боевых действий со стороны группы Сталина, нанесение ею превентивного удара накануне голосования по важнейшему вопросу — об альтернативных выборах. Как последнее предупреждение тем, кто еще намеревался саботировать принятие нового избирательного закона в любой форме, на пленуме или на очередной сессии президиума ЦИК СССР.