Честь королевы - Дэвид Марк Вебер

Хэмиш Александер подождал, пока Протектор Мэйхью и Энтони Лэнгтри найдут стулья, потом сел за свой стол, разглядывая стоявшую перед ним женщину.

Ее кот явно нервничал, но она выглядела спокойно, хотя наверняка должна проявить удивление. Он вспомнил, как увидел ее впервые. Тогда она тоже была спокойна. Она поднялась на борт доложить о повреждениях и жертвах с полнейшим безразличием, которое вызвало у него раздражение. Казалось, ее все это не волнует, а люди – просто часть корабельного оборудования, оружие, которое можно использовать и забыть.

Ее бесчувственная отстраненность привела его в ужас… но потом поступил доклад, что коммандер МакКеон каким-то образом сумел вывести почти сто человек из своего экипажа в единственном уцелевшем боте, и ее маска дала трещину. Он заметил, что она отвернулась, пытаясь скрыть слезы в здоровом глазу, и плечи ее затряслись. Он встал между ней и офицерами своего штаба, чтобы никто ничего не заметил. Только теперь он понял, что эта женщина была особенной. Ее броня отстраненности была такой прочной потому, что горе и боль под ней были неимоверно сильны.

В его памяти возник и другой момент – день, когда она в каменном молчании наблюдала, как люди, которые насиловали и убивали членов экипажа «Мадригала», предстали перед грейсонским палачом. Удовольствия ей это не доставило, но она держалась с таким же спокойствием, с каким шла под выстрелы «Саладина». Не ради себя, а ради людей, которые никогда этого не увидят, – и эта непоколебимая решимость добиться для них справедливости помогла ему окончательно понять ее.

Он ей завидовал. Он был вдвое старше, и его карьере, только что увенчавшейся завоеванием системы Эндикотта, мог позавидовать любой – но сам он завидовал ей. Ее эскадра была истерзана и разбита, а два оставшихся от нее корабля превратились в развалины. Девятьсот членов ее экипажей погибли, а еще триста были ранены, и она никогда не поверит – как и сам он не поверил бы на ее месте, – что не в ее силах было уменьшить количество смертей. В этом она была не права, как был бы не прав на ее месте и он, а главное, невозможно умалить значения того, что сделали она и ее люди. Что ее люди сделали ради нее, потому что она оставалась собой.

Он откашлялся, и когда Харрингтон повернулась к нему, его снова поразила привлекательность четких черт ее лица. Этому ощущению не мешали даже старомодная повязка на глазу и парализованная половина лица, и он мог только гадать, какое впечатление она производила до ранения.

– Как вы понимаете, капитан Харрингтон, – тихо сказал он, – я пригласил вас на борт не просто ради совещания перед отбытием.

– Да, сэр? – В ее слегка смазанном голосе чувствовалась всего лишь нотка вежливого интереса, и он улыбнулся, откинувшись назад вместе со стулом.

– Именно. Видите ли, капитан, между Грейсоном и Мантикорой в последнее время курсирует масса документов. В том числе, – он перестал улыбаться, – довольно резкая жалоба от достопочтенного Реджинальда Хаусмана.

Ее спокойный взгляд ничуть не изменился.

– С сожалением должен вас известить, капитан, что лорды Адмиралтейства занесли выговор в ваше личное дело. Каковы бы ни были причины – а я согласен, что причины были, – для офицера Ее Величества нет оправдания физическому насилию над гражданским представителем Короны. Надеюсь, вам больше не придется об этом напоминать?

– И я тоже надеюсь, милорд, – сказала она, и ее тон означал совсем не то, что имел в виду он. В нем не было высокомерия или вызова, но и извинения не было, и Александер наклонился вперед.

– Поймите меня, капитан, – сказал он тихо. – Никто не оспаривает того, чего вы добились здесь, и ни один офицер флота особо не переживает по поводу господина Хаусмана. Я забочусь не о нем, а о вас.

Что-то отразилось в ее спокойном карем глазу. Она слегка наклонила голову вбок, а ее кот повторил движение, уставившись на адмирала неподвижными зелеными глазами.

– Вы выдающийся офицер. – (Она покраснела, но не отвела глаз.) – Но ваши пороки вытекают из ваших добродетелей, капитан. Прямые действия – не всегда лучшая политика, и нельзя забывать, что существуют пределы. Если будете слишком часто их переходить – не важно, по каким причинам, – ваша карьера закончится. На мой взгляд, это будет трагедией и для вас, и для флота. Не дайте этому случиться.

Он задержал ее взглядом на мгновение, и она наконец кивнула.

– Понимаю, милорд, – сказала она совершенно другим голосом.

– Отлично. – Александер снова откинулся в кресле. – Надеюсь, вы уже достаточно напуганы, так что перейдем к следующему вопросу. Я с удовольствием сообщаю вам, капитан, что, за исключением этой маленькой слабости – бить морды ее представителям, – Ее Величество весьма вами довольна. Как я понимаю, она намеревается лично выразить вам свою благодарность по возвращении вашем на Мантикору. Полагаю, это снимет любое… э-э… негативное воздействие от выговора.

Она покраснела еще жарче. Впервые с того момента, как он ее встретил, она перестала выглядеть спокойной и уверенной.

– Должен также сообщить вам, что некий капитан Альфредо Ю, ранее служивший во флоте Народной Республики Хевен, был подобран у Эндикотта и попросил политического убежища у Короны. – Харрингтон выпрямилась в кресле, напряженно посмотрев на него, и он кивнул. – Я посылаю его домой на вашем корабле и рассчитываю, что вы окажете ему уважение, соответствующее его рангу.

Они обменялись кивками.

– У меня все, но, если я не ошибаюсь, Протектор Бенджамин хотел вам что-то сказать.

Александер вежливо повернулся к правителю Грейсона.

– Да, капитан Харрингтон, хочу, – сказал Мэйхью с улыбкой. – Моя планета никогда не сможет достойно отблагодарить вас за то, что вы для нас сделали, но мы осознаем свой долг – и не только перед вами, но и перед вашими экипажами, и всем вашим королевством. Мы хотим выразить свою благодарность в ощутимой форме. С разрешения королевы Елизаветы через сэра Энтони я прошу именно вас подписать от ее имени черновой договор о заключении союза.

Хонор ахнула, и он грустно улыбнулся.

– Если бы был жив адмирал Курвуазье, его бы подписывал он. Я уверен, что он именно вас хотел бы видеть на своем месте, и я прошу вас ради него завершить его дело. Вы согласны?

– Я… – Хонор пришлось остановиться и прочистить горло. – Я почту за честь, сэр. За огромную честь. Я… – Она прервалась и покачала головой, не в состоянии продолжать.

– Спасибо, – сказал Мэйхью, помахав рукой. – Есть, однако, еще пара небольших вопросов. После установления новых отношений с Мантикорой мы ожидаем, что орбитальные фермы – и население – начнут расти куда быстрее. По моей просьбе Палата утвердила лицензию на создание нового владения на нашем самом южном континенте. С вашего разрешения, мы собираемся назвать его Владением Харрингтон, и я прошу вас принять права и обязанности Землевладельца для себя и своих наследников.

От изумления Хонор так резко вскочила на ноги, что Нимиц покачнулся и для равновесия глубоко впился когтями в подкладку.