Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

У деревенских жителей, похоже, также переменились объекты истовой веры. Чем искать чудес и поучений у монахов, крестьяне теперь предпочитали обращаться к более харизматичным существам — отшельникам. Дворец и епископат этих людей не любили. Никто толком не знал, что они рассказывают простонародью. Уединенно жившие в лесах или странствовавшие как проповедники, они, вероятно, были многочисленными, и Григорий Турский их опасался. Они на свой лад тоже требовали реформ, но делали это в слишком радикальной и недостаточно институциональной форме, чтобы власти могли предоставить им трибуну. В середине 580-х гг. один из этих визионеров, некий Вульфилаих, обосновался на столпе в Арденнах и начал оттуда проповедовать окружающему населению. Магнерих Трирский, советник Брунгильды, был вынужден велеть ему спуститься. Правда, климат региона не благоприятствовал этой форме аскезы, которая производила такой фурор на Востоке. Но с высоты своего столпа Вульфилаих еще и призывал слушателей отказаться от языческих обычаев. Подобные речи могли казаться подрывными во времена, когда епископы хотели сохранять контроль над проповедями, а королевская пропаганда утверждала, что Австразия уже стала христианнейшим государством.

Женские монастыри

Похоже, во времена Брунгильды только женский вариант традиционного монашества сохранял всю силу. Женские монастыри еще обладали очарованием новизны, потому что первые из них появились в Галлии в 500-гг. До тех пор Запад почти не знал женских общин. Поэтому в VI в. приходилось заново придумывать и создавать все — постройки и уставы, обычаи и нарушения. Вдохновляли это движение несколько крупных личностей, самыми выдающимися из которых были настоятельницы обители святого Иоанна в Арле и королева Радегунда, основательница монастыря Святого Креста в Пуатье.

Женское монашеское движение получило в Regnum Francorum большой успех, потому что отвечало многим ожиданиям, не находившим удовлетворения. В новые монастыри попадали женщины, страстно стремившиеся жить как духовные лица, девушки или вдовы, не желавшие (повторно) выходить замуж, а чаще всего дочери, которых решила туда поместить семья, на время или насовсем. Аристократические роды с давних пор старались избавляться от своих незамужних представительниц, которые могли слишком легко поставить под угрозу честь (и достояние) группы. Этим хрупким существам монастырь предлагал прибежище и, главное, смысл жизни. В самом деле, монахиня становилась супругой Христа, а многие отцы считали Господа идеальным зятем, который сможет защитить семью жены, если понадобится. Так что уход в монастырь представлял собой не изгнание из рода, а форму служения группе при помощи молитвы, а не воспроизводства. И если эта участь не всегда выбиралась добровольно, она ни в коем случае не была плачевной. Многие франкские дамы, не выходя за стены монастыря, по-прежнему распоряжались значительными состояниями и взаимодействовали с окружающим обществом.

Тем не менее женские монастыри не были защищены от риска определенного рода, обычно соизмеримого с высотой их внешних стен. В самом деле, каноническое право запрещало женщине, принесшей монашеский обет, возвращаться в мир. Но власть настоятельницы уважали не всегда, а епископ-опекун часто не имел ни возможностей, ни желания вмешиваться. Многие из этих историй начинались во дворце. Так, Брунгильда, которой самой приходилось идти на ухищрения, чтобы не попасть в монастырь, не раз улаживала скандалы с побегами монахинь.

Самая известная история случилась в монастыре Святого Креста в Пуатье, где после смерти святой Радегунды и кончины настоятельницы Агнессы община начала утрачивать единство. Так, в 589 г. несколько сестер стали оспаривать власть новой аббатисы Левбоверы и обвинили ее в безнравственности. Этот мятеж возглавили две меровингских принцессы, помещенных в эту обитель, — Хродехильда, дочь Хариберта I, и Базина, дочь Хильперика I. Видимо, некоторые из этих дам хотели произвести реформу дисциплины, которая при Радегунде была довольно свободной, а другие увидели здесь возможность покинуть монастырь, в который попали не по доброй воле. Окрестные епископы попытались восстановить дисциплину собственными силами, но монахини Святого Креста отказались им повиноваться. Они наняли воинов для своей защиты, и начались столкновения. Когда кровь пролилась даже в часовне, где находилась реликвия Святого Креста, пришлось вмешаться Брунгильде и королю Гунтрамну. Оба правителя назначили следственную комиссию, состоящую из епископов, которые провели допросы под защитой светских властей. Аббатиса Левбовера была признана невиновной в распутствах, в которых ее обвиняли, а монахинь, виновных в мятеже, прелаты отлучили. Принцесса Хродехильда попыталась оправдаться, обвинив нескольких близких к аббатисе людей в том, что они — агенты Фредегонды. Это, конечно, могло бы повлиять на позицию Брунгильды, но доказано ничего не было.

Бунт монахинь Пуатье закончился странно. В самом деле, через некоторое время дворец потребовал от епископов снять отлучение, и принцесса Базина воспользовалась этим, согласившись вернуться в монастырь. Но Хродехильда отвергла полюбовное соглашение, и Брунгильда в конечном счете предоставила ей для жительства виллу из фиска. Видимо, в Святом Кресте сошлось столько противоречащих друг другу интересов, династических и дипломатических, политических и духовных, что даже Меровинги были вынуждены идти на сделки с этой обителью. Они терпели от монахинь из Пуатье такое, чего никогда бы не допустили со стороны ни одного из подданных-мужчин. Что касается свободы, которая в конечном счете была дарована Хродехильде, — возможно, ее следует связать с нехваткой принцесс на выданье, от которой в 580-е гг. страдала Австразия. Во времена, когда Брунгильда вынашивала планы брачных союзов с Павией или Толедо, дочь Хариберта I могла оказаться полезной. Если только не предполагать, что королева Австразии, опасавшаяся в свое время, как бы ее саму не заключили в монастырь, пожелала избавить от такой судьбы племянницу, показавшую себя столь смелой. Но меровингской династии чувствительность была не особо свойственна.

Во всяком случае, освобождение Хродехильды позволяет сделать вывод: Брунгильда полагала, что ни монастырские уставы, ни церковные каноны, регламентирующие жизнь общин, не могут препятствовать ее монаршей воле. В монастырях, основанных Меровингами, в частности, в Святом Кресте, последние вели себя так, как считали нужным. И допускали, что так же могут поступать другие семейства в обитателях, которые основали.

Еще одна иллюстрация — случай, когда незадолго до 599 г. монахиню из Отёна по имени Сиагрия насильно увезли из монастыря и выдали замуж против воли. Брунгильда не вынесла никакого приговора, и галльский епископат тоже промолчал. Однако похоже, что эта история не была связана с развратом, поскольку похититель открыто выразил недовольство недостаточным богатством дамы. Для объяснения здесь приходиться прибегать к гипотезам. Может быть, знатной сенаторской семье Сиагриев внезапно понадобилось заключить союз, а ни одной дочери на выданье у нее не было. Поэтому они извлекли родственницу из монастыря, пусть и несколько грубовато. Конечно, это было нарушением канонического права, заставившим римского папу побледнеть, едва он об этом узнал, но Брунгильда могла счесть, что это частное дело, в которое дворец не должен вмешиваться. К тому же разве епископ Сиагрий Отёнский не был тоже членом рода Сиагриев?Королева ничего бы не выиграла, помешав осуществлению планов рода, который оказывал ей поддержку, тем более в городе Отёне, где у нее были грандиозные замыслы.