Шакалы пустыни - Юрий Павлович Валин

менять цвет. Но этого убитый еще не почувствовал — всего дюйм стали чиркнул его плоть, но случается, и этого хватает, чтобы предстать перед Аллахом… На ноготь ниже того места что христиане именуют «адамовым яблоком», кровь фонтанирует, но почти не больно…

Катрин догадывалась что ранена, хотя и легко, но пока было не до деталей — конь оказался почти неуправляемым. Белоснежный и относительно изящный, он мчался так, что дома и ветви деревьев сливались в смутные пятна. Факелы и костры, вспышки выстрелов и крики, все мелькало единым калейдоскопом в глазах порядком очумевшей архе-зэка. Опыт-то имелся, но Катрин просто не приходилось сидеть на столь неистово-быстрых и упрямых конях. Снежный уже настиг и обогнал своих легких собратьев — теперь небольшой табун, перепуганный всем происходящим, несся за ошалевшим вожаком. Шпионка осознала, что сейчас вылетит из седла и будет растоптана копытами. Рывков повода и удил Снежный, похоже, вообще не замечал. Лошади пролетели мимо каких-то людей, опять кто-то стрелял, Катрин вроде бы узнала двууголки, но было не до идентификации…

* * *

Когда гусары донесли, что серьезного противника перед выстроенным каре, собственно говоря, не обнаружено, генерал Фриан не поверил. Он собственными глазами видел перемещающиеся конные массы и его опыта хватало, чтобы пребывать в уверенности в том, что это отнюдь не отдельные незначительные группки разведчиков противника. Офицер, командовавший гусарами, предположил, что отряды спешащих мамлюков перепутались на марше и их тылы оказались впереди боевых порядков. Обозы и упорные (хотя и бессильные нанести серьезный урон) пушки в авангарде Мурад-бея? Но это же нелепо! Генерал Фриан приказал провести разведку на обоих флангах.

В городе оборона французов сохранила равновесие. Первый натиск вражеской кавалерии был отражен относительно благополучно. Понеся ощутимые потери, мамлюки отхлынули, укрылись от оружейного огня за поворотами и изгибами улиц, и, видимо, готовились к повторной атаке. Количественное преимущество врага внушало беспокойство, но развернуться на узких улицах всадникам Мурад-бея было негде. Солдаты 21-й полубригады подожгли несколько домов — горели каменные здания плохо, но зарева оказалось достаточно, чтобы брать верный прицел. По приказу генерала Бельяра была оставлена комендатура — колонна ее гарнизона почти без потерь пробилась к штабному дворцу. Внушала беспокойство участь защитников склада и госпиталя — было слышно, что там продолжается перестрелка, но каковы обстоятельства боя и соотношение противостоящих сил оставалось неизвестным. Генерал Бельяр был готов рискнуть и послать туда два линейных батальона, но ожидал возвращения разведчиков. Заслону на южной дороге был послан приказ отходить в город и усилить охрану флотилии. В порту пока было абсолютно тихо — у Мурад-бея явно не хватало сил атаковать одновременно все и везде. Собственно, мамлюки пока вообще не атаковали, видимо, пришли в нерешительность, не застав врага врасплох и получив серьезный отпор. Внушала надежду и перестрелка, вспыхнувшая у реки. Похоже, складской гарнизон решился на храбрую вылазку…

* * *

Гибель Мурад-бея выглядела столь странной и нелепой, что сначала о ней не хотели сообщать военачальникам арабского войска, прибывающим к месту совета. Но первая часть плана сражения была выполнена, требовалось нанести разящий удар в сердце гауров-фрэнчей, нельзя было терять ни минуты. К тому же уже пошли слухи. Было объявлено, что предводитель пал в схватке с переодетыми наемными убийцами, предательски подпущенными телохранителями, подкупленными французами. Это было нелепо, но гораздо лучше правды. Властитель и мужественный воин не может пасть от руки визжащей ведьмы, обряженной в нечестивые мокрые шальвары, пытавшейся (успешно) украсть коня мудрейшего вождя правоверных. С этим были согласны те немногие, коим довелось присутствовать в миг величайшего несчастья. Как такое могло случиться?! Ведь был избран самый спокойный и удаленный от французских пуль квартал, военный совет должен был быть краток и символичен. Воистину, в ту ночь Всевышний отвернулся от Асуана и своих верных воинов.

* * *

…Ничего конь понимать не хотел — буйный, балованный, только хозяину преданный. Катрин вновь прокричала в ухо скакуну Слово ночной дарк. Не внемлет, цивилизацией напрочь испорчен. Но узды начал слегка слушаться. Может, в себя приходит, а может тренированные шпионские руки и без магии чего-то стоят. Впрочем, дорогу крупная специалистка по конно-собачьему животноводству выбирала чисто интуитивно — нынче малознакомая Сиена выглядела уж и вовсе неузнаваемо, оставалось выбирать проезд пошире, а то разобьет шелковистый мерзавец. Но промелькнула смутно знакомая мечеть, кажется, порт близок. Расшибиться о борт «Неаполя» — тоже вариант. Тут шпионка едва не врезалась во всадников. Кавалерийская толпа выглядела густой, но лошади сами шарахались от ошалевшего Снежного… замелькали ружья, пики, бороды, ковровые чепраки, спины… Со всех сторон орали по-арабски. Катрин показалась, что она рассекает эскадронное построение, весьма плотное. Оставалось искренне орать «Аллаху алим!». Бесконечный водоворот лиц-оружья-конских-морд оборвался — всадница на Снежном, с морды которого уже летела пена, вынеслась из-за угла, проскочила в просторные ворота… впереди были знакомые настилы причалов, борта французских дахабьий, шеренга попятившихся стрелков… Это верно — Катрин чувствовала, что за ее спиной стучат сотни набирающих ход копыт — кажется, все египетское воинство двинулось следом.

— Твою ж мать… Мамлюки! — успела завопить наездница. Сдуревший Снежный со всей дури летел вперед, удалось направить его самоубийственный галоп за корму корабля. Впереди открылась темная вода. Прыжок вышел великолепный, в полете Катрин успела выдернуть ноги из стремян, но приводнение все равно вышло неслабым…

* * *

Атака на корабли флотилии должна была начаться с двух сторон. Хотя этот маневр и считался отвлекающим, большинство воинов Мурад-бея полагало, что ворваться на борт кораблей — воистину славное деяние. Но порт был атакован раньше времени, кто-то из молодых воинов проявил предосудительное нетерпение (было слишком тесно, коня предводителя успели узнать только ближайшие воины, а они предпочли впоследствии молчать) и увлеченные его примером всадники ворвались в порт. Залп французской пехоты несколько проредил ряды атакующих, но не остановил порыва. Французские стрелки бросились под защиту здания таможни и на корабли. Кому-то из вояк 21-й «легкой» не удалось увернуться от сабель и пуль горячих всадников. Убитые и раненые сыпались в темную нильскую воду, туда же рушились и мамлюки со своими лошадьми — напор массы всадников оказался слишком безумен. Мушкеты с палуб барок стреляли почти в упор, штыки безжалостно кололи наездников и морды лошадей. Свирепые мамлюки прямо с седел запрыгивали на борт, Эльфи-бей[3] загнал своего коня по сходням на палубу, и, рассекая саблей снасти, неистово призывал не щадить никого. О