Бог Разрушения - Рина Кент

приехали, но на мне, должно быть, еще остались останки миссис Пратт.

Мамины глаза наполняются слезами.

— Я не знаю, что было бы, если бы ты попала ей в руки в этот раз.

— Я здесь, мама. Все хорошо.

— О, милая, — она обнимает меня, и я чувствую, как она посапывает у меня на шее. — Я так счастлива, что наконец-то снова слышу твой голос.

— Я тоже, мама. Я тоже.

— Простите?

Я отстраняюсь от мамы, чтобы посмотреть на доктора, который только что вошел в зону ожидания. Мои шаги неловки и нескоординированные, когда я бегу к нему.

Мое сердцебиение гулко отдается в ушах, когда я спрашиваю:

— Как Лэндон? С ним все в порядке?

— В полном порядке, мисс. К счастью, пуля задела только жир и ткани, и мы смогли ее успешно удалить. Пациент был переведен в свою палату и пришел в сознание, если вы хотите его увидеть.

Из меня вырывается длинный вздох.

— Спасибо! Спасибо!

Мама сжимает мое плечо.

— Я сейчас приду, милая.

Я киваю и направляюсь в палату для выздоравливающих. Я на секунду замираю, прежде чем проскользнуть внутрь.

Мое сердце бьется в пугающем ритме, когда я вижу, что он сидит в постели, полуобнаженный. На его груди блестит немного крови, а плечо обмотано толстой повязкой, скрывающей некоторые татуировки в виде змей.

Чем дольше я смотрю на него, тем сильнее мне хочется плакать.

Он возится с трубкой от капельницы, как будто хочет ее вынуть. Я подбегаю к нему и кладу руку на его руку.

— Что ты делаешь?

Он смотрит на меня, его лицо немного сонное, а глаза расфокусированы.

— Мия, это ты?

— Да. Что ты пытаешься сделать?

— Пойти к тебе.

— Но в тебя же стреляли!

— Почему это должно меня останавливать? — он гладит мои волосы за ухом. — Блять. Я знал, что буду любить твой голос с того самого момента, когда впервые услышал твой шепот.

Я хмурюсь.

— Но я никогда не разговаривала с тобой раньше.

— Ты разговаривала во сне.

— Правда?

— Да. С тех пор я люблю твой голос и делаю все, что в моих силах, чтобы снова его услышать.

Мой взгляд падает на его плечо, и в грудной клетке вспыхивает боль. Больно видеть его в таком состоянии. Наверное, даже больнее, чем если бы стреляли в меня.

— Но ты пострадал из-за меня.

— Оно того стоило. Я бы сделал это снова в одно мгновение.

— Включая убийство миссис Пратт?

— Особенно это. Она подписала себе смертный приговор, когда причинила тебе боль впервые.

Я накрываю его руку своей.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что ты был рядом со мной. Без тебя я бы не смогла этого сделать.

— Я всегда буду рядом.

Бабочки, появившиеся сегодня ночью, снова взорвались, и я почувствовала их сладость на языке. Я крепче сжимаю его руку, и мой голос дрожит, когда я шепчу:

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты делаешь это для меня?

— Если это еще не ясно, ты мне небезразлична, а когда речь идет о ком-то, кто мне небезразличен, что случается крайне редко, я защищаю его.

— Я все еще не понимаю. У нас отношения или ты просто развлекаешься со мной? Зачем тебе заботиться обо мне, если… если ты не способен испытывать ко мне любовь?

— Кто сказал, что я не способен любить тебя?

— Ты не мог сказать этого раньше.

— Потому что мне не нравится называть любовью то, что я к тебе чувствую. Это, — он показывает между нами. — Гораздо более сильное и извращенное чувство, чем просто любовь. Если любить кого-то — значит отпустить его и пожелать ему счастья с кем-то другим, то я не согласен с таким определением. Но если любовь — это защита и желание заботиться о тебе до самой смерти, то я люблю тебя так, как никто и никогда не любил другого человека.

Мои губы дрожат.

— Ты… любишь?

— В зависимости от того, как ты понимаешь это слово, — он берет мои руки в свои большие, прислоняется лбом к моему и закрывает глаза.

Я изучаю его резкую линию челюсти и трепет ресниц на коже. Я никогда не видела человека, который был бы так жестоко красив, как он. И все же в этот момент он кажется мне другим человеком.

Нет, не другим. Измененным.

Раньше я видела в нем только монстра, но теперь я поняла, что он гораздо больше, чем это.

Нет, наверное, он никогда не станет нормальным, но я бесповоротно влюблена в него, во все его недостатки. Он родился другим и всегда им будет, так почему же он должен соответствовать социальным стандартам?

— Слушай меня внимательно, Мия. Всю свою жизнь я был безвольным, пустым существом анархии и насилия. Моя черная душа не могла выжить без того, чтобы не устроить хаос или не произвести упадочный всплеск творчества, но даже это иссякло и стало уходить из центра моего бытия. Без искусства я не более чем серийный убийца в процессе становления. С тех пор как появилась ты, ты не только подтолкнула мое творчество к таким высотам, о которых я даже не подозревал, но и заполнила пустоту своей упрямой покорностью и дурацкими цветами с именами. Хотя я не могу быть твоим прекрасным принцем — и правильно, ведь он переоцененный идиот — и никогда не смогу стать нейротипичным, будь то генетически или умственно, я обещаю тебе следующее, Мия. Я всегда буду видеть твою перспективу выше своей, не потому что должен, а потому что хочу. Я готов к долгому пути.

Я глажу его по щеке, стараясь не нажимать на место исчезающих синяков.

— А если я тебе надоем?

— Полная ерунда. Я устану от себя раньше, чем от тебя, а мы оба знаем, что я считаю себя божьим даром для людей.

Я хихикаю, и он открывает глаза, лукавая ухмылка приподнимает уголок его губ.

— Скажи это еще раз.

— Что?

— Что ты меня любишь. Я хочу услышать это от тебя.

Я вздохнула. У меня нет никаких сомнений по поводу того, что отношения с Лэндоном — это нечто иное и совершенно захватывающее. Я знаю, что, если в будущем я найду кого-то другого или прекращу наши отношения, он вернется к своим токсичным привычкам быстрее, чем я успею моргнуть.

Но в том-то и дело.

Я определенно такая же сумасшедшая, как и Лэндон, потому что я верю, что мы — пара на века. Для нас расставание невозможно.

Если он не позаботится об этом, то это сделаю я.

Я ни за что не