Серый орден - Сергей Джевага

Мир неузнаваемо изменился. Краски растворились в сером сумраке, чуждые ощущения затопили мозг. Я видел… видел сквозь стены, зрел тусклые огоньки чужих жизней, слышал мысли многих сотен людей. Чувствовал теплые потоки энергий, бушующие в Астрале бури, далекие точки иномирных сущностей. В тело вошли эфемерная легкость и сила, грудь наполнилась радостью и предвкушением…

В руке неведомо откуда появился длинный двуручный меч, черный как ночь и невероятно острый. Я повертел так и эдак, полюбовался сотнями оттенков антрацитового. Равнодушно глянул на кисть — огромная латная перчатка, массивная и искусно отделанная, — и повернулся к врагу. Какой мелкий, тщедушный… но я знаю, можешь быть и другим. Так прими же подходящую форму! Прими и сразись!..

Путаные мысли пробежали вереницей, потухли. Я гулко захохотал, шагнул вперед и поднял клинок. Странно, но враг не отступил и не попытался закрыться. Стоял и ждал, сверлил меня безразличным взглядом. На губах блуждала болезненная улыбка, глаза напоминали озерца черноты.

Такая покорность сильного по определению противника вызвала жгучее раздражение. Я разочарованно заухал, чуть помедлил… и опустил меч, желая ощутить, как ломаются кости, как брызжет кровь и железо разрывает податливую плоть. Но к моему удивлению, вышло иначе. Клинок прошил тело как туманную дымку. Узкая черта отметила линию среза, края вспухли облачками Тьмы и затянули рану… ни крови, ни следов.

— А ты думал, будет просто?.. — насмешливо спросил Терн. Зачерпнул горстью воздух и резко выбросил руку.

Кабинет отпечатался в глазах потертой угольной картинкой: диваны и пуфы, стол, светильники и картины… а в пяти шагах впереди — враг с вытянутой рукой. Ладонь исчезла, из рукава с шипением рвались клубы черноты. Холодные, безжалостные, вечные. Мороз сковал мышцы, потушил бушующее в груди пламя… почти потушил. Осталась тусклая искорка под слоем инея, маленькая и невзрачная. А через миг чудовищный по силе удар швырнул меня в пропасть. Комната уменьшилась до светлой точки и растворилась в болезненном сиянии длинного тоннеля… нет, коридора!..

Очнулся я резко, будто вынырнул из-под воды. Жадно хватанул живительный воздух, ошалело огляделся. Действительно, коридор. Узкий и длинный, затянутый дымом и заваленный обломками. Камни, обугленные балки, какие-то железки. Невдалеке лежал труп легионера, окровавленный и присыпанный штукатуркой, накидка вяло горела. А вдалеке сверкало багровым, что-то рычало и металось, билось в стены. Слышались крики и стоны, ругань…

По самым скромным прикидкам кабинет испарился, а меня отшвырнуло на добрую сотню шагов в прилегающий ход. Боль в обожженном и измятом теле чуть не отключила сознание, но я удержался, сумел перевернуться на бок. Задел груду угольков, взвыл дурным голосом, поперхнулся и закашлялся. Слабость, жжение, тошнота — человеческие ощущения! А через секунду мгла перед взором чуть рассеялась и я увидел свою руку: ногти обломаны, кожа исцарапана, пальцы в грязной корочке запекшейся крови. Не доспех… моя рука!

Слабость рухнула на плечи тяжеленным мешком с песком, попыталась размазать по полу. Я тихо страдальчески застонал, рывком поднялся на четвереньки. Около минуты заливисто кашлял, собирал силы, затем встал и прислонился к стене, сделал шаг. Споткнулся, но выровнялся и медленно побрел прочь от дыма и пламени.

Порой из темноты выплывали трупы солдат и служителей, встречались завалы. Я скрупулезно и упрямо огибал препятствия, аккуратно и размеренно ставил ноги. Если не удержусь, подняться больше не смогу. А дальше медленная смерть от удушья или быстрая от рук врага…

В таком виде меня и отыскали: медленно бредущего вдоль стены обожженного и окровавленного человека, полумертвого от ран и усталости. Кто-то окликнул, позвал. И через целую вечность во мраке возникло движение, меня ослепило светом факелов. Крепкие руки подхватили, поддержали и потащили. Я воспротивился, задергался. Но быстро сдался и расслабился, окунулся в лихорадочный бред.

— Куда этого? — прохрипели над головой.

— Еще один?! Да сколько еще будет…

— Много, — угрюмо подтвердил третий голос. — Я считал — в том крыле храма было больше полусотни братьев и стражей.

— А кто таков, к слову? — задумчиво спросил второй. — Не припоминаю.

— На кольчугу глянь, — посоветовал еще кто-то. — Такие «черные» носят. А гвардейцы на входе сказали, что сегодня ночью пропустили пополнение.

— Точно. Ладно, братья, на все воля Алара. Кому суждено, выживет. Кто готовится отправиться в Поднебесное, уйдет с миром. Да и мы поможем…

— Выжить или того… с миром?.. — фыркнули над головой.

— А как получится, но стараться будем. Тащите во-он к той телеге, специально для бойцов подготовили. Отделим зерна от плевел, как учит Светозарный.

— Слушаемся, брат, — ответили сразу несколько голосов.

Незнакомцы говорили еще о чем-то, ругались, кляли неизвестную погань, которая осмелилась напасть на главный Храм. Но как-то без огонька, больше для того, чтобы переговорить собственный страх. Я ощутил, что куда-то несут, глаза больно резануло солнечным светом. А затем последовали легкий толчок, покалывание соломы — и очередная вспышка боли, темнота…

Сколько так валялся, неизвестно. Наверное, долго — пока нагрузили телегу, пока отправили в путь. Очнулся от тряски и опять-таки боли. Жгло грудь, лицо и спина ныли, рук и ног вовсе не чувствовал. Да и страдания как-то притупились, ушли на задний план. Разум плавал в клейкой неге, ловил обрывки ясных ощущений из далекой сейчас реальности. Может, потому я совершенно не удивился, когда тряска неожиданно закончилась и снова послышались голоса.

— Все в точности, ваше святейшество, — сказал кто-то униженно и подобострастно. Наверняка кучер.

— Хорошо. Я забираю этого. Держи и помалкивай.

Звон монет, очередная порция скрипов и благолепного хрюканья.

— Нем как рыба, ваше…

Тело прострелило жгучей молнией, когда две пары рук подхватили за ноги и за руки. Мир поплыл, ударил в спину жесткими досками. Хаканье, шаги… и удаляющийся стук копыт. Тьма, когда же перестанет так тошнить?!

Я вновь забылся в бреду, очнулся немного погодя. Прислушался к телу, с трудом приоткрыл глаза. Вверху плыли безмятежные облака, ярко сверкало утреннее солнце. Свежий ветер трепал волосы, и, судя по звукам, меня продолжали нести, теперь на носилках. Против ожидания дома вокруг исчезли, на грани видимости тянулись иссушенное, желтое поле и темная полоса деревьев вдалеке…

«Уже в Поднебесном? Да ладно, враки. Бывал и там, выглядит иначе. Скорее видения…»

— Глаза открыл, ваше святейшество!

Носильщики резко остановились, возникло ощущение падения. Я преодолел вспышку боли и с удивлением уставился на склонившегося человека. Долго не мог вспомнить, что это за пожилой крепыш с бледными голубыми глазами, одетый в белую рясу служителя. Но вскоре осенило — Эр-Илиан!..

Иерарх посмотрел с беспокойством и любопытством. Поморщился, шепнул какую-то живительную молитву. И, покачав головой с неодобрением, проворчал: