Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

Однако адмирал Чичагин, присутствовавший при этом реприманде, убедил императрицу в том, что радиальное устройство удобно для Костромы или Усть-Сысольска, но для Чагинска с его холмом подходит только параллельное. Императрица взмахнула пером, и стало так.

Мы шагали по мелким лужам; когда лужа была слишком большая, я брал Кристину на руки и переносил по краю. Кристина глупо хихикала и пыталась меня обнять. Рома тоже пытался переносить, но сил у него не осталось, и с первого раза он едва не упустил Кристину в забор.

Нам не встретился никто. Возможно, при виде нашей компании предпочитали скрываться, не знаю. Роман помалкивал, думаю, что он, несмотря на опьянение, стеснялся говорить при Кристине. Хотя, по-моему, ей на все было наплевать. А еще мне казалось, что за нами наблюдают. Я подозревал Федора. Наверняка это он. Тащился за нами, чтобы… Чтобы посмотреть. Не зря он из «Растебяки» сорвался…

Надоели. Как они мне надоели. Федор, Кристина — я опять оказался рядом с ними, и они немедленно втянули меня в свои унылые упражнения. Я подумывал, не оттащить ли Кристину на самом деле в гостиницу или еще лучше в ментовку, но тут Кристина ожила и стала мычать. А я узнал ее дом.

Обычный неинтересный чагинский дом, улица Сорок лет Октября. Недалеко от Снаткиной.

Дом был открыт. Впрочем, я знал, где запасной ключ — над козырьком калитки. Когда мы протискивали Кристину в калитку, я успел проверить, и он оказался там.

На веранде возникли затруднения, лестница узкая, и втроем мы не уместились. Кристина попыталась подняться сама и выскользнула. Мне показалось, она довольно сильно ударилась лицом о ступени. После чего вскочила и убежала в дом.

— Все, — сказал я.

— Мне кажется, надо сходить, — сказал Роман. — Посмотреть, как там… Может, она на полу…

— На полу как раз самое то. Меньше укачивает.

— Лучше проверить. Она могла убиться…

Ну да.

— Я давно пытаюсь понять… — сказал я. — В какой момент обычная провинциальная история становится неотличима от лютейшего треша? Мне кажется, что с годами эта граница все тоньше и тоньше.

— Я все-таки схожу, посмотрю, — ответил Роман.

— Давай скорее.

Роман вошел в дом, а я остался на веранде и сел в кресло.

Долгий день. В Чагинске слишком долгие дни. День начинается и не может остановиться, и ты не можешь остановиться…

Дверь веранды была открыта, дождь усилился и теперь нагонял в дом влажный прохладный воздух.

Вернулся Роман, закурил. Раздобыл сигареты у Кристины, наверное.

— На полу в спальне валялась, — сказал он. — Переложил на койку. Пойдем?

— Дождь.

— Витя, весь день дождь…

Я сидел.

— Пойдем, я устал…

Роман выступил под дождь и быстро вернулся на веранду.

— Дождь… Какой-то маслянистый.

Роман выставил руку под дождь, лизнул палец.

— Кислый…

Я тоже выставил и лизнул. Капли действительно были слегка кисловатые. Хотя это могло и показаться после «Растебяки». Дрянная водка, долгий день.

— Лучше переждать, — сказал Роман. — У меня дядя… прогулялся так, а потом волосы выпали. Кислотные дожди долго не идут…

Мы остались на веранде.

Дождь продолжался.

— Тут все повянет, — сообщил Роман. — Если это настоящий… Все огурцы на хрен повянут…

— И лук пожелтеет, — добавил я.

Я был с этим согласен, сколько себя помнил, в Чагинске всегда выгорали огурцы и желтел лук.

— Слушай, а куда животные в лесу прячутся от кислотного дождя? — спросил Роман. — В норы?

— В норы, — подтвердил я. — Но это временный выход, нора не так безопасна, как им кажется. Потому что из нор сочится радон.

— Радон? — переспросил Роман.

— Радон. Тут повышенный уровень, в каждом подвале плещется. И в банях.

И в норах. Все животные заражены. Ты видел кого-нибудь сегодня в лесу?

— Нет…

— Потому что их нет. Заранее глубже зарылись.

Мы сидели на веранде и смотрели через открытую дверь. Кислотный дождь продолжался.

— А на людей влияет? — поинтересовался Роман.

— А как же. На голову в основном. Помнишь этого… Сарычева? Чучельника? Он все время животных обдирает, от них радона и нахватался. Тронулся башкой, ну, ты же помнишь, совсем с собой не дружит.

— Ну да… А Снаткина?

— У Снаткиной дом наверху, там радона немного, она сама по себе сумасшедшая. То есть она, может, не с детства такая была, но, сколько я ее помню, всегда.

Я вдруг представил детство Снаткиной. Когда видишь старух, никак не можешь представить, что они когда-то были детьми. Боялись, надеялись, думали, были уверены, что мир огромен. Любили, снова надеялись. Потом, непонятно когда, начали стареть. И непонятно от чего. Пошли в лес за грибами, а вернулись другими.

— Жрать опять охота, — сказал Роман. — Как ты думаешь, можем заглянуть в холодильник? Сейчас пожуем, а завтра с утра купим все в магазине. И даже больше.

Хорошая идея. Мы заглянули, но еды в холодильнике нашлось мало: литровая банка соленых зеленых помидоров, колбасный сыр, полбутылки рябиновой настойки. Роман не мог решиться, что выбрать, я взял все. Отправились в большую комнату.

В комнате имелись диван, три кресла, журнальный столик и комод, заполненный старой посудой; я достал рюмки из зеленого стекла и разлил настойку.

— Слушай, а если под такой кислотный дождь попадает кошка? — спросил Роман. — У нее же норы нет?

— Она прячется в ближайшее дупло, — сказал я. — Это все знают.

Помидоры из банки мы высыпали в селедочницу. Зеленые помидоры на вкус — сплошное железо, с виду резиновые и на самом деле резиновые, чем хороши для закуски.

— А что родители сказали? — спросил я. — Когда ты решил остаться здесь?

— Это сложный вопрос… Они сказали, что я свинья… примерно так.

Мы сидели в креслах в большой комнате. Я съел помидор, в нем оказалось много семечек, и они тут же позастревали в зубах.

— Сказали, что я всех подставляю, у них ведь все заранее расписано. Ближайшее время я должен скакать с саблей в зубах и пить водку…

Мы выпили рябиновки, по вкусу она напоминала отвар укропа.

— А этот Федор. — Роман принялся грызть копченый сыр. — Он с вами дружил?

— Ну да.

— Понятно…

Напротив на стене висела пестрая картина с веселыми козаками, а вокруг нее фотографии. Некоторые черно-белые, другие цветные и размытые, третьи полароидные. Фотографии висели кое-как, приколотые булавками, прилепленные изолентой.

— Мы дружили. В детстве все дружат.

Зеленые помидоры удивительно хорошо сочетаются с дрянной рябиновой настойкой, если успеть съесть дольку помидора быстро, вкусовые рецепторы не успевают подать в мозг рвотный импульс.

— Ты правда лазил на телевышку? — спросил Роман.

— Да нет, какая телевышка… Я вообще боюсь высоты. Меня тошнит в самолетах…

— И меня тошнит, — признался Роман. — А