Как любят мертвые - Чарльз Буковски
Шрифт:
Интервал:
– Хорошо все-таки, что ко мне сверхъестественные силы вернулись.
– Действительно полезно, – сказал я. – У нас все равно проблемы с перенаселением.
Он пожирал Эдну глазами. Они так друг на друге залипли, что мне удалось спереть один пузырь. Я взял виски, сел в машину и поехал обратно на пляж.
Жена Эрни до сих пор сидела в задней комнатке. Увидев свежий вискач, она обрадовалась, и я налил нам обоим.
– Что за пацан у вас в клетке сидит? – спросил я.
– А-а, полузащитник третьей линии в одном из местных колледжей. Пытается шару сбить.
– А ведь у тебя хорошие сиськи, – сказал я.
– Ты думаешь? Эрни мне никогда ничего про сиськи не говорил.
– Пей давай. Хорошая штука.
Я придвинулся поближе. У нее были хорошие жирненькие ляжки. Когда я ее поцеловал, она не сопротивлялась.
– Я так устала от этой жизни, – сказала она. – Эрни всегда был дешевым фарцовщиком. А у тебя хорошая работа?
– Еще какая. Я старший экспедитор на “Дромбо-Западной”.
– Поцелуй меня еще, – попросила она.
Я скатился и вытерся простыней.
– Если Эрни узнает, он нас обоих убьет, – сказала она.
– Эрни не узнает. Не беспокойся.
– Ты здорово трахаешься, – сказала она. – Но почему я?
– Сам не понимаю.
– Я в смысле, что тебя заставило?
– О, – ответил я, – черт меня дернул.
Затем я зажег сигарету, откинулся на подушку, затянулся и выдул идеальное кольцо дыма. Она встала и ушла в ванную. Через минуту я услышал шум воды из бачка.
Кремень
Я не очень приятный человек, это вам любой скажет. Я не знаю слова. Я всегда восхищался негодяем, парией, сукиным сыном. Мне не нравится дочиста выбритый мальчик с галстучком и хорошей работой. Мне нравятся люди отчаявшиеся, люди со сломанными зубами, сломанными мозгами и сломанной жизнью. Они меня интересуют.
Они полны неожиданностей и взрывов. Еще мне нравятся порочные женщины, пьяные сквернословящие суки со спущенными чулками и неопрятными наштукатуренными лицами. Мне более интересны извращенцы, нежели святые. Я могу расслабиться с бичами, потому как сам бичара. Я не люблю законов, морали, религий, правил. Мне не нравится быть сформированным обществом.
Однажды ночью мы выпивали у меня в комнате с Марти, откинувшимся зэком. Работы у меня не было. Я не хотел работать. Я хотел сидеть себе босиком, припивать винцо и беседовать, и смеяться, если возможно. Марти был скучноват, но у него были руки работяги, сломанный нос, кротовьи глазки, в общем – ничего особенного, но повидал он достаточно.
– Ты мне нравишься, Хэнк, – говорил Марти, – ты настоящий мужик, один из немногих настоящих мужиков, которых я знаю.
– Ага, – отвечал я.
– У тебя есть кишки.
– Ага.
– Я однажды был забойщиком…
– Во как?
– И подрался с этим парнем. Бились рукоятками горных молотков. Он мне левую руку сломал с первого же замаха. А я продолжал драться. И вколотил ему проклятую его башку в самое нутро. Когда он после этой трепки пришел в себя, у него поехала крыша. Я ему из мозгов пюре сделал. Его упрятали в психушку.
– Это правильно, – сказал я.
– Слушай, – сказал Марти, – я хочу с тобой подраться.
– Первый удар – твой. Валяй, бей.
Марти сидел на зеленом стуле с прямой спинкой. Я как раз шел к раковине налить еще стаканчик вина из бутылки. Обернулся и заехал ему прямо в физиономию. Он опрокинулся вместе со стулом, вскочил на ноги и кинулся на меня. Слева я не ожидал. Он поймал меня в лоб и сшиб на пол. Я сунул руку в бумажный мешок с блевотиной и тарой, выхватил оттуда бутылку, поднялся на колени и метнул. Марти пригнулся, а я уже занес стул, стоявший у меня за спиной. Я держал его над головой, когда открылась дверь. То была наша хозяйка, хорошенькая блондинка лет двадцати. Я так никогда и не въехал до конца, чего ради она заправляла таким местом. Стул я опустил.
– Ступай в свою комнату, Марти.
Марти выглядел пристыженным, как нашкодивший пацан. Он протопал по коридору к себе, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
– Мистер Чинаски, – сказала она, – я хочу, чтобы вы знали…
– Я хочу, чтобы вы знали, – перебил ее я, – что все напрасно.
– Что напрасно?
– Вы не моего типа. Мне не хочется с вами ебаться.
– Слушайте, – сказала она, – я хочу вам кое-что сказать. Вчера ночью я видела, как вы мочились на соседнем газоне, и если вы это еще хоть раз сделаете, я вас отсюда вышвырну. И в лифте кто-то написал. Это были вы?
– Я не писаю в лифтах.
– А на газоне я вчера вас видела. Я наблюдала. Это были вы.
– Черта лысого я.
– Вы были слишком пьяны и не помните. Больше так не делайте.
Она закрыла дверь и пропала.
Я сидел себе тихо несколько минут спустя, попивал винишко и пытался вспомнить, действительно ли я писал на газоне, когда в дверь постучали.
– Войдите, – сказал я.
То был Марти:
– Я должен тебе кое-что сказать.
– Валяй. Сядь только.
Я налил Марти стакан портвейна, и он сел.
– Я влюбился, – промолвил он.
Я ничего не ответил. Свернул самокрутку.
– Ты веришь в любовь? – спросил он.
– Приходится. Со мной раз было.
– Где она?
– Нету. Умерла.
– Умерла? Как?
– Кир.
– Эта тоже киряет. Меня это беспокоит. Она всегда пьяная. Не может остановиться.
– Никто из нас не может.
– Я хожу с ней к Анонимным Алкоголикам. А она пьяной туда ходит. У них в Анонимных Алкоголиках половина пьяных. Перегаром несет.
Я не ответил.
– Господи, а молодая ведь. И какое тело! Люблю я ее, мужик, в самом деле люблю!
– Ох черт, Марти, да это же один секс.
– Нет, я люблю ее, Хэнк, я это в самом деле чувствую.
– Наверное, и это возможно.
– А ведь ее держат в подвальной комнатенке, боже мой. У нее за квартиру заплатить не хватает.
– В подвале?
– Да, у них там комната есть рядом с бойлерами и прочей сранью.
– Трудно поверить.
– Точно, она там. И я люблю ее, мужик, и у меня нет денег ей помочь.
– Это грустно. Я в такой ситуации бывал. Больно.
– Если я смогу встать на ноги, если я смогу продержаться дней десять и вернуть здоровье – я смогу где-нибудь получить работу, смогу ей помочь.
– Что ж, – ответил я, – сейчас ты пьешь. Если ты ее
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!