Клуб непобежденных - Лиза Гарднер

— По отношению к реципиентам. Но самому банку известны имена доноров, ведь банк должен сначала проверить их. Уж не знаю, сколько анализов надо сдать, прежде чем вам вручат пластиковый стаканчик и отправят в комнату, наполненную порнографией. Счастливчик!

— Значит, кто-то из персонала, — продолжал рассуждать Гриффин.

— Тот, кто имел доступ к замороженным образцам.

— И к имени донора.

Дэвид Прайс сказал, что этот тип встречался с Эдди. Что Эдди, возможно, и не помнит его, но тот с ним встречался.

Гриффин досадливо повертел шеей, пожал плечами. Ему было отвратительно придавать значение любым словам Дэвида Прайса, но с чего-то приходилось начинать.

— Возможно, он тамошний лаборант. Кто-то, кто работал в один из дней, когда приходил Эдди, и немного поболтал с ним. Может, заметил, что Эдди примерно того же роста и сложения и у него тот же самый крэнстонский выговор. Решил, что он подходящий кандидат.

— Значит, тогда он уже начал подбирать себе козла отпущения, — подхватил Фитц.

— Иными словами, к тому времени он уже познакомился с Дэвидом Прайсом.

— А это означает, что к тому времени он уже побывал в тюрьме. По крайней мере содержался в следственном изоляторе, обвиненный в каком-либо правонарушении.

— Стало быть, его данные содержатся в системе, — проговорил Гриффин. — Не это ли ключ к разгадке всего дела? Он совершил преступление на сексуальной почве, и ему это известно. И даже если его вина и не была доказана, он, во всяком случае, уже подвергался аресту. Следовательно, он знает, что его отпечатки и ДНК содержатся в базе данных. Как знает и то, что не оставит своих попыток, поскольку те, кто совершает преступления на сексуальной почве, никогда не останавливаются. Они становятся более изобретательными в своих злодеяниях.

— Он знает, что, когда выйдет на волю, новое преступление для него — только вопрос времени.

— Поэтому он свел дружбу с Дэвидом Прайсом.

— Который, вероятно, думает, что это все чертовски забавно.

— Кроме того, Прайсу приходит в голову, что он тоже может кое-что поиметь с этого. Кто-то там, на воле, будет работать на него. Тот, кого он сможет однажды обменять на свободный пропуск из тюрьмы.

— И тогда родилось их партнерство.

— Итак, кто у нас вырисовывается? — спросил Гриффин. — Некто, кому было предъявлено обвинение в сексуальном преступлении. Некто, кто сидел в следственном изоляторе одновременно с Прайсом. А это дает нам период с ноября по март. Потом этот человек выходит на свободу и устраивается работать в банк спермы.

— Неограниченный доступ к порнухе, — пробормотал Фитц. — Что еще надо сексуальному маньяку?

— Однако же он не может быть лаборантом, — заметил Гриффин. — Они досконально проверили бы его биографию, узнали о его криминальном прошлом и занервничали.

— Тогда кто-то, занимающий более низкое положение в иерархии, но с неограниченным доступом. Имеет ключи от комнат с замороженным материалом, и то, что он находится в этих помещениях в неурочные часы, не вызывает подозрений.

Оба догадались одновременно.

— Вахтер! — воскликнул Фитц.

— Или уборщик, — мрачно добавил Гриффин. — Что-то вроде этого.

Щелкнув крышкой телефона, он вызвал Уотерса.

— Извини, Грифф... — начал Уотерс.

— Мы знаем, кто это, — перебил его Гриффин. — То есть знаем, как это было проделано. Нам нужно только имя. Встречай меня через десять минут возле банка спермы в Потакете.

— Где-где?

— У банка спермы. Там, где работает Насильник из Колледж-Хилла.

— Понял, — сказал Уотерс, но почему-то голос у него был совсем не такой радостный, как ожидал Гриффин. А потом сержант услышал звуки, доносящиеся из трубки, из шумного бара, где находился Уотерс. Женский голос бодро о чем-то вещал. Там, на большом телеэкране бара. Морин Хэверил представляла почтенной публике Дэвида Прайса. Сыщики глянули на часы. Был час дня. Время, отведенное Фитцу и Гриффину, истекло.

Было темно. Мег непрестанно щурилась и скашивала глаза, пытаясь разглядеть что-нибудь во мраке. Но это ничуть не помогало. Темнота составляла плотную, осязаемую, вполне материальную и давящую субстанцию — удушливую, как шерстяное одеяло, и безбрежную, как море.

Мег изогнулась всем телом, натягивая тем самым путы, которые удерживали ее руки, туго связанные высоко над головой. Латексные жгуты немилосердно впивались в ее запястья. Она почувствовала, как теплая струйка жидкости побежала вниз по ее руке, и догадалась, что это кровь. По крайней мере Мег больше не чувствовала боли. Кисти ее рук онемели уже несколько часов назад, связанные ноги — чуть позже. Однако все еще сохранялась боль в лопатках от неудобного положения. Мег предполагала, что скоро и она тоже уйдет. А что потом?

Мег снова пошевелила связанными ступнями. Упираясь в стену, попыталась найти рычаг, чтобы облегчить тяжесть собственного тела. Как будто могла взобраться по вертикальной поверхности, пробиться сквозь океан черноты, прорваться сквозь крышу и глотнуть свежего воздуха. Конечно же, Мег не могла сделать ничего подобного. Она оставалась всего-навсего двадцатилетней девушкой, похищенной жестоким маньяком. Пленницей, мучительно вглядывающейся в темноту, вдыхающей тошнотворный запах латекса и ощущающей, как кровь струится по ее руке.

Звук. Она шевельнулась, стараясь определить, откуда он доносится. Шаги. Они раздавались у нее над головой. Справа? Слева? Раньше, до того как оказалась привязанной в этом затхлом подвале, Мег даже не подозревала, что звук в темноте так хорошо разносится.

Ближе, еще ближе. Теперь приглушенное мурлыканье. Кто-то напевал себе под нос. Мужчина, подумала она, невольно отпрянув, и затаила дыхание.

Он окликнул ее по имени на автостоянке перед мини-маркетом. Мег остановилась, повинуясь инстинкту, хотя и не узнала ни машину, ни водителя. Но не узнать кого-то было ей не в новинку последнее время, и, как правило, Мег чувствовала легкое любопытство. Как и в этот раз. Интересно, кто этот незнакомец и какие эпизоды из ее прошлого он ей готовит?

Но вместо этого он сказал Мег, что произошел несчастный случай и она немедленно нужна Молли. Пока она пыталась оправиться от шока, он потащил ее к машине и втолкнул на пассажирское место впереди. В последний момент что-то внутри Мег взбунтовалось. Она увидела, как он открывает дверцу, заметила, как он наклонился, забираясь в машину, и что-то шевельнулось в глубине ее сознания. Даже не воспоминание. Скорее эмоция. Да, страх, мгновенный и всепоглощающий страх — страх в чистом виде. Мег импульсивно схватилась за ручку дверцы, но в это время он ударил по кнопке, блокирующей замок, и показал ей пистолет.

Вот тогда она и узнала его. Она уставилась на него, и хотя черты его лица все еще не пробуждали в ней узнавания, но в памяти проснулся образ его тела, тяжко трудящегося над ней в темноте. Кряхтение, стоны, все эти нескончаемые звуки, сопровождавшие ее жгучий стыд. Ощущение того, как веревки, ужасные латексные жгуты, держат ее тело вывернутым и беззащитным, уязвимым и готовым к его услугам. И в тот момент, когда Мег подумала, что это никогда не кончится, что она больше не выдержит и тело ее разорвется пополам, он наконец затих, в изнеможении свалившись на нее бесформенной кучей и обливаясь потом.